– Уж, ты не спеши, – попросила Эмма.– Я не такая быстрая, как ты.
– Но стреляешь ты без промаха, – пробурчала Нелли, зная, что Эмма не поймёт её.
Сначала шли ровные стены, отполированные руками людей. Перил не было. Несколько раз лестница прерывалась площадками или меняла направление: шла вниз, плавно закругляясь, или уходила вглубь резким зигзагом. Потом штукатурка сменилась кладкой из огромных тёсаных блоков. Стали попадаться встроенные в стену светильники. Иногда Эмма доходила до определённого уровня и включала свет, нащупав рычаг в стене. Но вскоре лампы сменили факелы и Эмма зажигала огонь в них обычными спичками. Нелли следила за монахиней и с какого-то момента стала спускаться по ступеням позади неё. На случай ловушек.
Но монахиня уверенно шагала вниз. Наконец, она остановилась перед тяжёлой дверью с резным узором. Нелли присмотрелась и ахнула.
Резьба изображала трёх женщин, протягивающих руки навстречу толпе детей. Резчик изобразил целую процессию, которая начиналась снизу двери и шла вверх, к женщинам. Детям было от трёх до десяти лет. Одеты они были в какие-то средневековые костюмы. Под их ногами виднелись кошки, прыгали козлята. Резчик уместил на такой малой площади изображение ослика, на котором ехали двое малышей. Дети радостно махали руками, их взгляды были устремлены к женщинам. У самого пола каймой шёл орнамент: бегущие вереницей крысы. Они не смотрели ни на детей, ни на женщин, а словно спешили мимо, по своим делам. Позади центральной женщины был узор, напоминающий крылья. Над нею птицы удерживали гирлянду цветов в четыре лепестка с тёмными серединками.
Нелли стало не по себе. Это напомнило ей легенду о Крысолове, но рассказанную шиворот-навыворот.
Эмма специально не торопилась открыть дверь, позволяя Нелли разглядеть резьбу в деталях. Затем провернула ключ в замке и распахнула створку.
– Входи, девочка, – сказала она. – В нашу крипту – святую святых.
Это был небольшой зал с маленьким постаментом в середине. Пока Эмма проходила по залу, зажигая факелы, перед Нелли постепенно выступали из темноты великолепные рисунки на стенах. Всё – стены и сводчатый потолок до последнего миллиметра покрывали росписи.
«Так бы рисовать научиться», первое, что подумала Нелли. Вместе с обычными красками мастера использовали и золото. Кое-где красным отливала медь, звёздами сияли вкрапления серебра. Между рисованными линиями поблескивали цветные стекла. А пол напомнил Нелли Зал священного сияния в погибшем паге Амы Августы. Выложенная мелкими кусочками цветного стекла поверхность переливалась драгоценным ковром. Эмма наклонилась к углу зала и подожгла какую-то жидкость. Огонь побежал тонким ручейком под пол, растёкся по невидимым каналам, и теперь весь узор на полу предстал в переливающейся красе. Часть огня заползла и в стены и засияла, подмаргивая в цветных стеклянных вставках. Нелли показалось, что она сидит в подвешенной над огнём драгоценной клетке.
– Такое не бывает, – выдохнула она.
– Тебе, вижу, нравится, – сказала Эмма. – Не волнуйся, лапы не нагреет. Он быстро прогорает. Наш священный состав из растительных масел горит ровно столько, чтобы рассказать тебе кое-что. Смотри внимательно, необычная крыса. Я давно поняла, что идёт гонка за тобой, но почему на самом деле? Хотела бы я знать.
Нелли, сидевшая в центре помещения столбиком, пожала плечами. Сказала бы она, что от неё хотят, если бы знала толком.
