Торрин сцепил зубы и уперся ногами в пол. Поток чистой силы хлынул из его пальцев, устремился вперед, вливаясь в глянцевую черноту печати.
Торрин больше не слышал голоса мага, не видел рун и свечей. Он старался удержаться на ногах. На висках и шее его от натуги вздулись вены. Что-то было не так! Определенно не так! Но Торрин понимал, нужно выстоять любой ценой. Нельзя позволить печати ослабнуть еще хоть немного. В противном случае зло, которое столько времени было заточено, получит возможно вырваться наружу. Тогда весь Завас исчезнет, утонет во тьме, безысходности и страданиях без надежды на спасение.
Прежде заслон сопротивлялся, отторгал магию, старался отвести ее от печати. Сейчас же он тянул ее с голодным удовлетворением. Всасывал в себя впитывал каждую каплю магии и ликовал. Торрин явно ощущал это всем своим естеством. Голоса тоже изменились. Они стали злобными и грозными. Бесновались где-то там в бесконечной тьме, но теперь грозили вырваться.
Торрина пили, словно ледяную воду источника в жаркий день, вытягивали силы, норовя опустошить досуха. Боль и отчаяние бились в сознании короля. Нужно было предупредить мага, воззвать о помощи. Но это было невозможно. Вся воля Торина сейчас уходила на то, чтобы просто стоять на ногах.
По обрывкам слов Торрин понял, что ритуал почти завершен. Ее немного и голос мага стихнет, все прекратится. Нужно только подождать. Но тут он почувствовал, что заслон приближался. Он не просто тянул магию из Торина, но и самого короля медленно тащил к себе. Сапоги скользили по шершавому камню, но сдвигались миллиметр за миллиметром. Глянцевая тьма приближалась. И она ликовала?!
Торрин попытался сделать хоть что-то обернуться, крикнуть, подать знак магу, но сознание, утопающее в боли, не выполняло приказов.
И вот его пальцы коснулись стены. То был не твердый камень, а вязкая черная жидкость, магией приведенная в вертикальное положение. Успев заметить лишь это, Торрин ощутил взрыв такой невероятной агонии, какой не доводилось переживать ни единому живому существу.
Голоса теперь ликовали, бесновались и визжали. Они находились повсюду, окружали Торрина, были внутри его собственной головы, в его мыслях, в его сознании.
Черная вязкая масса заползала ему под кожу, растекалась по пальцам, просачивалась каплями прямо в кровь. Казалось, вся эта тьма полностью состояла лишь из боли и страданий. И они стремились распространиться, захватить все, до чего могли дотянуться, заполнить собою тело Торрина до краев, вытеснить его сознание, выжечь его ядом и желчью.
– Что с печатью? – спросил Торрин и провел ладонями по лицу.
Он сидел на массивном стуле с резной спинкой, оббитой бархатом в центре – на упрощенном варианте трона.
Стол перед ним был пуст, стулья оставлены как попало. Министры давно разошлись, споря и переругиваясь по дороге. Из коридора еще какое-то время доносился гул их голосов.
Заседание длилось несколько часов и прошло не очень удачно. Нельзя было допускать, чтобы министры видели своего короля в изможденном состоянии, Торрин это понимал. Многие из них переглядывались и перешептывались, стоило ему отвернуться.
Авторитет короля был непоколебим, но это положение дел всегда оставалось непредсказуемым.
Торрин явился в зал заседаний сразу после проведения ритуала. Ноги его подкашивались, пальцы дрожали. Ему следовало бы отправиться в постель, пить восстанавливающие эликсиры, а лучше – проспать пару суток, но дела Заваса не могли ждать.
