– Ты только злишь его!
Стевер отвлёкся на Старика:
– Ты спятил?
В этот миг великан схватил ружьё Стевера и потянул на себя. Грянул выстрел, и пуля ушла в небо. Стевер не сразу отпустил ружьё, поэтому оказался над землёй на высоте трижды выше человеческого роста. Не удержавшись, он отцепился и полетел вниз. Великан поднёс ружьё к голове и вроде как вгляделся в него – хотя никаких глаз на его лице не было! В его толстенных пальцах ружьё было соломинкой. Он отбросил его, оно ударилось о каменную стену ущелья и с треском разлетелось в щепки.
Упавший с высоты Стевер затряс головой, приводя себя в чувства. Он заметил, как на него двинулась тень, а когда поднял взгляд, увидел, что великан заносит над ним ледяной молот.
Но тут раздался крик Старика:
– Возьми лучше это!
Стевер и Ялис обернулись на голос. Великан тоже отвлёкся и замер с поднятым молотом.
Старик стоял на одном из валунов. Он отбросил окровавленный нож Стевера и поднял порезанный палец над второй рукой, в которой держал соломенную куколку. Кровь капнула на солому и мгновенно впиталась. Ялис поморщился.
Великан опустил молот без удара, рукоять выскользнула из его руки, и молот с грохотом обрушился на землю. На мгновение показалось, великан растерялся, потому что с любопытством наклонился и протянул руку за самодельной фигуркой. Старик положил её на ладонь снежного монстра, который сейчас пристально вглядывался в лицо Старика. Старик всей кожей ощущал ледяное внимание и не знал, чего ожидать. Но великан перевёл взгляд отсутствующих глаз на крохотный клочок соломы на ладони, зажал куколку в кулаке, выпрямился и поднёс кулак к тому месту, где у людей бьётся горячее сердце, а у снежных великанов не бьётся ровным счётом ничего. Стевер и Ялис с застывшими лицами только и наблюдали, забывая дышать.
Вот великан наклонил голову, прижал вторую руку к груди, замер и… вдруг его лицо прорезала трещина. Часть снежной башки откололась и рухнула вниз. Великан стал рассыпаться. Глыбы снега с грохотом крушились и летели к земле, поднимая облака снежной пыли. Когда марево развеялось и ледяная пыль осела, трое путников разглядели впереди покинутую деревню над старым руслом, а на снегу чуть поодаль среди кусков плотно слепленного снега стояла маленькая темноволосая девочка. Одета она была совсем по-летнему, а на её лице не было ни испуга, ни удивления, ни улыбки. Девочка прижимала к груди соломенную куколку.
Стевер перевёл ошарашенный взгляд на Старика. Старик часто моргал. По его щекам катились слёзы.
9. Дневник присутствия и отсутствия
«Ты не зажёг фонарь»
В полной тишине, которую нарушал разве что треск горящих поленьев да бульканье в котелке, раздался протяжный скрип, точно отворилась на щёлку невидимая дверца.
– Тебе нечего бояться. Он не обидит, – поспешил успокоить Кутыптэ кто-то хриплый, но по-прежнему незаметный и потому крайне жуткий.
Кутыптэ поискал взглядом источник голоса, но никого не обнаружил. В котелке за спиной у старичка булькнуло особенно громко, и варево с шипением полилось через край.
– Ты так дом спалишь! – вознегодовал невидимый хрипун.
Старичок ойкнул и бросился на борьбу с похлёбкой.
– Не обращай внимания! – крикнул он Кутыптэ и кивнул в сторону. – Не замолкнет никак!
Он погрозил кому-то кулаком с зажатой в нём поварёшкой. И только сейчас Кутыптэ заметил, что на стене висели часы-ходики, и всё это время со старичком спорила и дерзила ему хриплым голосом деревянная кукушка. При этом часы не тикали, маятник не качался, а гири на цепях замерли.
