– Я тоже жила в приюте. Маленькая, – впервые Мышка не печалилась, вспоминая приют. Одинаковое детство у них было. А про усадьбу можно не говорить, впереди много дней.
– А в приют как попала?
– Военный принес.
– Неужели на улице схватил и принес? Как родители допустили такое, – Лихой внимательно смотрел на Мышку. Боялся спросить лишнее, но, с другой стороны, знать-то надо. – Что-то случилось?
– Землетрясение. Все погибли. Я была одна. В саду.
– Мышка, но ведь и ты бы погибла, если бы землетрясение случилось. А что еще помнишь?
– Ничего почти, – слезы сами закапали, Мышка не хотела плакать. Та давняя история и ей не давала покоя. Но вспомнить, почему она играла одна, куда исчезла Берта, не удавалось. – В башне жила.
– Разберемся, – сказал привычную по прошлой жизни фразу Лихой. – Память, она такая штука. Не помнишь ничего, и вдруг раз, и вспомнил. Говорят, и прошлые жизни можно вспомнить. Только незачем.
– Незачем, – вздохнула Мышка, волнуясь, вдруг Лихому станет с ней скучно.
– Идем спать?
– Идем.
– Утром меня не ищи, – у дверей Мышкиной комнаты Лихой остановился. Хотелось зайти, утешить, поцеловать, уснуть, обнявшись. Но Лихой сам себе определил срок на ухаживания в неделю. За это время он разузнает, где и как здесь женятся. И девчонка к нему привыкнет. С Мышкой Лихой не хотел хитрить. Все у них будет по-честному и по любви. – Спокойной ночи, моя красавица. Ненадолго расстаемся. Всего до утра. Домовяке не забудешь помолиться?
– Не забуду, – Мышка отважилась, погладила Лихого подушечками пальцев по щеке. – Так у вас говорят? Спокойной ночи?
– Ну да. Еще сладких снов говорят, – Лихой перехватил тонкие пальцы Мышки, поднес к губам.
– Спокойной ночи, сладких снов, – ласково проговорила Мышка.
Впервые целый день у нее прошел замечательно, очень длинный день. Она устала ходить туда-сюда с непривычки, но радовалась, что ей больше не нужно сидеть взаперти одной. И уснет она сытая в тепле под тихое мурлыканье Белоуха. И рядом, через коридор, уснет самый лучший парень на свете. Которого ей подарил Домовяка. Лихой шутил, но Мышка, в самом деле, от души поблагодарила за все святого Домовяку. Даже за ненавистного и жадного Аверуса, резко переменившего судьбу Мышки. За все неотложные дела, которые они с Лихим задумали, но не успели завершить. Завершат завтра.
– Благослови эту усадьбу, ее хозяев и нас. Защити от всякого зла, – бормотала Мышка, засыпая. – Пусть утро будет добрым. Пусть мне достанет сил на клумбу. Пусть злые люди не увидят нашего счастья.
Лихой умел просыпаться в то время, что сам себе назначал. Привычка сработала. Он проснулся с первыми лучами солнца, вышел на балкон. Мир чужой, а чувствовал себя здесь Лихой своим в доску. И нужным. Пока Мышка спит, он сгоняет до дальних кустов, как и решил. И коня разомнет, и Мышку потом успокоит. С лошадьми Лихой умел обращаться, летом их детдом вывозили в деревню на все лето. Работать не заставляли, но ребятне было в радость возиться с животными. Кормить гусей, бегать с хохотом от бодливого козла и купать лошадей.
– Давай-ка, сивка-бурка, – подгонял коня Лихой. – Чего ты упрямишься? Смотри, какая красота кругом. Озеро. А дальше лес. Белобрюх вон бежит, не кашляет. А ты как старый дед.
До озера не добрались. У края парка конь встал как вкопанный, мотал головой и дальше идти отказывался. Плюнув на упрямца, Лихой привязал коня к дереву и отправился к кустам пешком. Когда-то кусты подстригали, сейчас они росли, как им вздумается, образуя неприступную изгородь. Может, и хорошо, в болото нечаянно не попадешь, рассуждал Лихой, идя вдоль изгороди. Где-то же должен быть просвет. С балкона он видел, что у начала горной гряды кусты заканчивались. Лихой немного беспокоился, что надолго завис, Мышка проснется и точно испугается.
