– Отворяй ворота! – кричал всадник, его голос звенел от напряжения и усталости. Конь, под стать хозяину, нервно перебирал ногами, вздымая пыль и комья земли. Ворота, скрипя, распахнулись, и Андрей, не дожидаясь полного открытия, въехал во двор своей вотчины.
– Андрюшенька, – выскочив из терема на крыльцо и протягивая полные руки, причитала от радости Матрёна Ивановна.
– Братец, – обрадовалась Ирина, – как рады видеть тебя.
Андрей спрыгнул с коня, подал поводья мужику, а сам, перескакивая через ступеньки, вбежал на крыльцо.
– Здравствуй, матушка, – улыбаясь, ответил Андрей. Обнял и троекратно, как принято на Руси, поцеловал мать, – и ты, сестрица.
– Как долго тебя не было, – молвила боярыня Матрёна Ивановна, – вся измаялась, переживала: где ты, что с тобой, жив ли. Времена нынче худые. Как только весточку получила от тебя, что возвращаешься, так сразу на сердце легче стало. Поди, аж целый великий пост не было тебя. Разве ж так можно? Ну, слава Богу, что на Троицу приехал.
– Не волнуйся, маменька, – обнимая мать за плечи, отвечал сын, – теперь надолго приехал. Свадьбу сыграю, жена деток нарожает, вот никуда и не уеду. Где Ксения- то? – Высматривая молодую боярыню, поинтересовался Андрей. – Что- то встречать жениха не вышла?
– Пойдём в дом, братец, – открывая дверь терема, приглашая зайти, молвила Ирина, – негоже на крыльце стоять.
В горнице мать и сестра молчали о Ксении. Ирина велела девкам стол направить, а мужикам баньку истопить. Сидя, за богато убранным столом и, откусывая кусок жареной на вертеле курицы, да запивая вешнянкой, Андрей повторил вопрос, заданный на крыльце своего родового дома.
– Где Ксения?
Мать и сестра молчали.
– Лушка, – вытирая рушником губы, крикнул Андрей служанку.
– Слушаю боярин, – поклонившись, покорно ответила, прибежавшая на крик хозяина, из сеней молодая холопка.
– Позови боярыню Ксению Захаровну, а если не пожелает прийти по-хорошему, скажи, что силой приведу.
– Так ведь, – стушевалась Лушка, – нет боярыни.
– Что? – Поднимаясь со стула, медленно произнёс Андрей.
– Ступай, – велела Матрёна Ивановна служанке.
– Как это нет? – Удивленно переспросил Андрей.
Матрёна Ивановна покраснев от злости, свернув глазищами, поднимаясь с лавки, с неприкрытым недовольством в голосе, заявила сыну:
– А, что ты хотел? Привёз, оставил её, а сам уехал! А эта девка – одно наказание! Ни почета, ни уважения от неё не видела. Только и делала, что огрызалась, да свое родство превыше нашего ставила. Мы к ней с лаской, добротой, а она вот чем оплатила, негодная!
– Я ещё раз спрашиваю, – сквозь зубы процедил Андрей, – где моя невеста?
– Убежала она, – подойдя к материи встав за спиной, тявкнула Ирина, – вот вся благодарность от неё. Сбежала, как только узнала, что ты возвращаешься.
