Санек оживленно закивал, нетерпеливо поглядывая на стакан.
– Н-не смогу…
– Петро-ович!– совсем уж обиженно протянул Дидэнко.– Мы же тебе первому налили, из большого уважения!
Добил-таки. Просто припечатал.
Долгов неуверенно дотронулся губами до обжигающей жидкости. В нос шибануло. Нет, так не пойдет. Надо решительно, разом, если уж деваться некуда. Ну… за красавицу, положим, за станционную! Она ведь стоит того…
С шумом выдохнув, он приложился к стакану и залпом осушил его. До дна. По горлу прокатилось огненное, раскаленное ядро, перехватило дыхание. Выпучив глаза, Долгов силился вздохнуть. И тут Дидэнко заботливо вставил огурец в его разинутый рот, а сам опять забулькал в стакан – блю-блю. Себе и Саньку он почему-то налил по половине.
С минуту Долгов оставался с ясном уме, удивляясь, что чистый спирт ему нипочем.
– А я те так скажу, Петрович,– смачно хрумкал огурцом Дидэнко.– Кто не пьет, тот или хворый, или падлюка. А, Санёк?
– Гы-гы,– охотно согласился Санёк.
“Ну я хоть не попал ни в тот, ни в другой список”,– усмехнулся Долгов.
Голова, ноги быстро наливались свинцовой тяжестью. Перед глазами закачалось, поплыло, словно Долгов угодил в подводный мир, словно кабина – не кабина вовсе, а батискаф. И сейчас из темного леса, из водорослей этих еловых выплывет акула. Пусть выплывет. Пусть хоть туша коровья выплывет, ему теперь все нипочем…
Голоса попутчиков доносились приглушенно, неотчетливо, как сквозь толщу воды – бу-бу-бу.
Батискаф дрогнул, поплыл, подпрыгивая на колдобинах. Дидэнко таращился то на дорогу, то на водителя, пытаясь его контролировать. У того голова начинало беспомощно качаться, готовая в любой момент свалиться на руль.
– Санёк, Санёк, твою мать! Дорогу видишь?
Водитель встряхивал головой, отгоняя сон, и с нотками обиды начинал разглагольствовать:
– Не доверяешь, значит. А зря. Обижаешь, Олег, обижаешь. Мне эти полстакана – тьфу! Слону дробина, понял!? Я свое дело четко знаю, запомни это, Олег. В такую погоду врежешь немножко, так и на пользу только, понял?
– Хватит трепаться, за дорогой смотри!
– А я чё делаю? Чё ты, в натуре?..
Машина шла ровнее, Дидэнко расслаблялся, вытягивал ноги, собираясь немного подремать, что уже и делал Долгов.
Очнулся Долгов от крика Дидэнко, который тряс водителя за плечо:
– Держи руль, гад! Ру-у-ль!..
Задремавший Санёк со страху резко крутанул руль и ударил по тормозам. Машину кинуло к левой обочине, и она зарылась носом в глубокий снег.
– Что, гад, дело свое четко знаешь?!– взорвался Дидэнко.– Врезать бы тебе пару раз!
– А ты чё в ухо орешь, в натуре?..
Нечего было и думать вытолкать машину на дорогу. Решили вдвоем – Дидэнко и Долгов – идти за трактором на буровую, до которой оставалось километров пять.
Впереди большими шагами чесал Дидэнко, энергично размахивая руками. За ним спешил Долгов, с трудом поспевая, спотыкаясь, вытирая пот со лба. Все у него расплывалось перед глазами, зимник норовил вильнуть то влево, то вправо. Ноги держали плохо, он падал, вставал и снова перебирал своими неуклюжими, неуправляемыми валенками.
“Ну, лось!– думал он, глядя в спину Дидэнко.– Конечно, мне полный налил, а себе полстакана…”
Когда он растянулся на дороге в очередной раз, то увидел, что Дидэнко остановился и наблюдает за ним. Когда Долгов подошел, он хитровато сощурился и сказал:
– Ну и здоров же ты, Петрович! Ломишь, как и не пил!
– Да уж… мы такие.
