— А тебе не влетело за распоряжение чужой собственностью по своему усмотрению?
Я не позвонила узнать, как дела. Не уверена, что должна была.
— Давыдыч ничего не сказал.
— Ну, может, первый раз прощается... — усмехнулась я, напоминая ему детскую прописную истину. — Второй раз запрещается.
— Третьего раза не будет, — усмехнулся Хруслов в ответ, и как же оказался прав!
— Осторожнее там с Давыдовым. У таких людей обычно терпение заканчивается за одну секунду. И не факт, что виноват в ту секунду будешь именно ты, но огребешь по полной.
— Да ладно тебе... Хочешь же порулить... Не юли.
— Моя хотелка может тебе в копеечку влететь. Ты как бы ничего другого делать в жизни не умеешь. А Давыдов вышвырнет тебя с волчьим билетом. Питер — город маленький, не забывай. Даже в грузовые перевозки не возьмут.
— Лида, ему насрать на тачку. Тем более ночью. Это не собственность, а средство передвижения. Не более того. Нам, смертным, не понять. Так приедешь?
— Подожди. Сейчас узнаю про вечер.
Я выключила на телефоне звук и рассказала Николаю Петровичу в двух словах о приглашении прокатиться на крутом внедорожнике.
— С каких пор тебе стали нравиться большие машины?
Николай Петрович выдержал паузу, которую я не посчитала нужным заполнять ответом.
— Не знаю... Просто. Не хочу Виталика обижать. И потом мне аккумулятор нужно подзарядить, а вы в больницу ложитесь, никуда в ближайшее время далеко не поедем. Так что у машинки тоже своего рода профилактика, чтобы давление не скакнуло...
Я улыбнулась — он согласился, и я ответила Хруслову, что приеду, скидывай адресок.
— Лида, это точно не свидание? — не унимался Николай Петрович. — Я ведь спрашивал о твоих планах на ближайшее будущее.
Свидание? Анюта действительно попыталась как-то сосватать мне своего братика. Или меня ему, я не совсем поняла сложную схему Анютиного сводничества. А ведь разница большая. Любовные отношения не математика, тут от расстановки партнеров многое меняется. И кардинально. В смысле — в сердечном плане.
— С Виталиком и свидание? Не смешите мои тапочки. Он пролетариат со всеми замашками пролетариата.
— Лидия Дмитриевна, — Николай Петрович взглянул на меня наигранно-осуждающе. — А как же свобода, равенство и братство?
Я подняла в воздух ложку, точно для клятвы.
— Либерте, эгалите и фратерните — это для европейцев. У нас: каждый сверчок знай свой шесток. Ну, тачка там реально крутая. Я просто не могла за руль у Анюты сесть, так как выпила целый бокал. Тест-драйв это, а не свидание.
— Аккуратней там, ладно? Тебе ещё замуж надо успеть выйти, — снова улыбнулся Николай Петрович. — После меня.
— Вы, главное, таблетки все вечером примите без моего напоминания, потому что я хочу, чтобы на моей второй свадьбе вы были самым почетным гостем.
— Не забуду.
Николай Петрович неожиданно протянул через стол руку, поймал мою, свободную от ложечки, и поднес к губам. Это ведь должна была сделать я…
— Спасибо, Николай Петрович, — я проглотила горький слезный ком. — Я не знаю, что бы без вас делала.
— Я тоже не выжил бы без тебя в России. Так что… У нас действительно союз. Нерушимый…
Ну да, свободных людей, но я… Я не смогу ему изменить, даже с учетом того, что настоящим мужем он мне никогда не станет. Ну, может в щечку поцелует, а так — только к ручке будет прикладываться, как привык.
4. Глава 4 "Сволочь ушастая"
Ужаснее одинаковых платьев у подруг могут быть только одинаковые рингтоны.
