— Лида, это твой! — крикнула Лера от кресла, заваленного платьями.
— Наверное, Николай Петрович звонит отчитаться, что на ужин в больничке подавали отменные котлетки на пару.
Я даже пальчики облизала. К счастью, в воздухе, потому что в руках оставались портновские иголки, снятые с драпировки окна, на фоне которого мы снимали первую коллекцию платьев Валерии Игнатьевой. Хозяин квартиры по случаю госпитализации разрешил творить в ней все, что мы хотим. Но мы хотели лишь одного, чтобы эти платья наконец продались. Все до единого. И за большие деньги.
Лерка начинала делать самостоятельные шаги в швейном бизнесе, можно сказать, в голом виде. Жила чуть ли не впроголодь целый год, чтобы отложить с зарплаты достаточно для закупки тканей. Ну и набиралась смелости, чтобы уволиться и уйти в свободное плавание. Исчерпав весь бюджет, Лера рассчитывала исключительно на бескорыстных друзей, но быстро выяснила, что у нее, кроме меня и Анюты, никого нет. Впрочем, теперь нет и Анюты — я встала между ними берлинской стеной. Из-за Давыдова, который оставил тачку без присмотра… И моей матери, которая умудрилась родить меня без житейских мозгов.
Анатоль Франс сказал, что путешествия учат больше, чем что бы то ни было. Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома. Можно считать, что поездка в Репино открыла мне глаза на Виталика, которого я знала аж семнадцать лет… Впрочем, могла бы догадаться, что дурной пример заразителен… Хруслов слишком долго работает на Давыдова! Теперь я хочу забыть чертов Рендж, как страшный сон… И все, что я сказала Анюте про ее брата. Но не возьму ни одного слова обратно.
Так что помощь Валерия Игнатьева второй день получала исключительно в моем лице. Хотя именно за лицо я больше всего переживала. Ну не модельная у меня внешность, тут и профессиональный макияж не спасет. Лера же утешала себя и меня тем, что некоторые признанные европейские бренды нарочно ищут моделей с непритязательными данными. Я посоветовала пойти ещё дальше — голову мне на фотографиях нафиг отрезать, как делают в некоторых онлайн-шопах.
И у китайских модельеров я такое видела, хотя чего они-то режут: их все модели для европейцев на одно лицо! Даже у итальянки Альберты Ферретти у моделей только нос виден. А в Арабских Эмиратах даже шею не оставляют... Так что у нас с Леркой вышла прямо-таки философская беседа об эстетической ценности моего личика... Хорошо не в присутствии визажистки! Ужасно знать, что твоя работа пойдет пусть и не на помойку, но точно насмарку.
Сейчас уставшая от костюмерной работы Игнатьева расслабилась и даже улыбнулась.
— Прекрати издеваться над старым больным человеком! — заявила Лера с шутливо-грозной миной.— Это некрасиво. Николай Петрович ведь не дедушка тебе, а работодатель как-никак!
Ещё и жених по совместительству, но об этом я так и не рассказала.
— Дедушка, дедушка… Ну какой из меня адъютант его превосходительства? Корнет, вы женщина? — выдала я подбоченясь фразу из «Гусарской баллады». — Гусары, молчать! Так точно-с, поручик! Внучка, которая его очень сильно любит…
— За приличную зарплату.
— Которую я всю отдаю маме на погашение кредита. Ну хватит, Лера, считать чужие деньги…
— Так своих нема, совсем нема… Так что не издевайся. Вдруг мне денег у него попросить придется?
Она так на меня взглянула, что я сразу поняла — эта мысль зрела давно, а не к слову сейчас пришлась. Что ж… Николай Петрович может позволить себе купить у нее несколько платьев. И заказать одно эксклюзивное, свадебное…
