На несколько минут воцарилась безмятежное спокойствие. Лошади тихо прядали ушами, отгоняя мух. Летний воздух наполняли запахи цветущих трав, в которых надрывно стрекотали кузнечики.
На какое-то время Микурову показалось, что он у себя дома, в родовом имении под Москвой. Жуя длинную травинку, он прикрыл глаза изнурённый долгой дорогой, и, внимая запахам и звукам, вдруг отчётливо представил, как скачет по цветастому лугу верхом на любимом коне по кличке Ворон. А матушка, выйдя на крыльцо, машет ему синей косынкой – зовёт к обеду…
Прогремевший неожиданно выстрел содрогнул тишину. Стая испуганных птиц взметнулась над лесом и тревожным гомоном заполнила воздух.
Французский купец переполошился и вопросительно уставился на Кютлера:
– Что это? – пробормотал он полушёпотом.
Но капитан вновь оставил его вопрос без ответа.
– Что… Что вы сделали? – продолжал он с нарастающей паникой, – Вы его убили?! Не может быть… Вы убили его?!… А я? Как же я? … Что будет со мной? Вы меня тоже убьёте?
– Да! Если Вы сию минуту не заткнётесь! – пообещал Кютлер, не оборачиваясь.
Тот побледнел, точно известь, и бухнулся из коляски в пыль, к ногам капитана, беспрестанно повторяя:
– Сударь! Прошу, не убивайте меня. Я всего лишь купец. Я ничего не знаю. И ничего никому не скажу. Я даже не знаком с этим господином; мы только попутчики… Не убивайте! Умоляю!…
Кютлер сперва презрительно игнорировал француза. Затем пригрозил пистолетом и грубым окриком загнал его назад в коляску. Тот в ужасе затих.
Левицкий вскоре вернулся один. Вскочил на коня, кивнул капитану, условно подтверждая, что всё кончено.
Француз Гутерье затолкал в рот кулак и тихо заскулил, как побитая собака, в предчувствие расправы. Но русские солдаты, словно не замечали его.
– Как называется эта река? – спросил Кютлер почтальона, указывая на журчащий в траве ручей.
– Бобра, Ваше благородие.
– Это нынче Саксонские владения?
– Так точно.
– А город, что виднеется впереди?
– Христианштадт, Ваше благородие.
Капитан жестом главнокомандующего армией махнул рукой в его направлении:
– Едем туда.
Саксония, Польша
В Христианштадте они не задержались, и направились дальше в Сорау.
Там, из гостиницы, капитан Кютлер отправил почтальона в Бреслау с посланием графу Шафготшу, в котором благодарил председателя за оказанное содействие. Сообщал о своей счастливой находке, присовокупив, что обстоятельства вынудили его к некоторой крайности, о которой он сожалеет, но не может сказать ничего подробнее; долг призывает его как можно скорее спешить со своей добычей обратно.
Далее пересекли польские границы. И, двигаясь без отдыха всю ночь. К полудню следующего дня остановились в деревушке возле крепости Мариенбург.
Определившись на постой, солдаты наведались в местный кабачок. Там отобедав и хорошенько выпив, Микуров, оставшись за столом наедине с Левицким, осторожно осведомился:
– Скажи, далеко ли отсюда до Данцига?
– Верст пятьдесят, не меньше.
Василий мысленно прикинул, что в целом часа за три он мог бы преодолеть это расстояние туда и обратно. И почувствовал, как в груди тоскливо и в тоже время радостно защемило.
– Чего кручинишься, брат? Задание выполнено. Бумаги при нас, – весело хлопнул его по плечу поручик, – Едем домой!
– Зачем капитан приказал убить шведского майора?
– Это не он. Ещё в лагере я получил приказ фельдмаршала.
– Не может быть, – поразился Василий.
Левицкий, который уже перебрал вина, бравурно фыркнул:
