– Не видать.
– Как думаешь, надолго мы тут? Жрать страшно хочется. Хоть бы поужинать успели. Куропатов, сгоняй на кухню, узнай; может, есть чего? Вот что за дурацкая манера у этих немцев – есть по часам?! По мне так, есть надо тогда, когда голоден.
– Сейчас узнаю, – пообещал Куропатов, и, бросив перья, умчался.
– А, между прочим, господа, за нами следят, – заметил Микуров, оттопырив занавеску.
– Да, ну! Кто?
– Гляди; вон тот, в синем кафтане и чёрной шляпе.
– Который? – Пылёв взглянул на улицу, где было достаточно людно.
– Тот, что прячется за фонарный столб.
– Чем он отличен от всех остальных, что шляются мимо гостиницы?
– В том-то и дело, что ничем.
– Так с чего ты решил, что он – агент?
– Дурень ты, Мишка. Настоящий агент ничем и не должен выдать себя из толпы. А этот приехал на извозчике, вслед за нами. Теперь трётся под нашими окнами уже третий час.
– Ну, и глаз у тебя, Микуров! Неужели шведы?! – всполошился Пылёв.
– Вряд ли; скорее, местные. Кто-то держит город под неусыпным строгим надзором. Может, кардинал? Или канцлер? Или председатель суда…
– Есть! Есть ужин! – это вернулся с радостным известием Куропатов, – Подъём, ребята! Налетай!
Ближе к полуночи возвратились в гостиницу Кютлер с поручиком Левицким. Переоделись вновь в военные мундиры, подняли с постели драгунов. Левицкий уважительно хлопнул по плечу Василия:
– Молодец, Микуров; верно указал, что след с дороги ведёт на Бреслау. Тут они были, голубчики! В три часа пополудни выехали на почтовых к северной польской границе.
– Выходит, восемь часов уже в пути, – тут же прикинул Микуров, – Если без отдыха на ночлег, завтра к вечеру в Грюнберг прибудут. Там до границы – рукой подать.
– Не успеют. Председатель здешнего суда нам лучших лошадей выделил и сопроводительное письмо, чтоб на всех почтовых станциях нам немедля предоставляли свежих лошадей и всё необходимое, что попросим. Так что, собирайтесь живо; выезжаем!
– Значит, председатель суда? – задумчиво пробормотал себе под нос Микуров, – Странное дело, отчего так душевно о нас хлопочет? Видать, свою выгоду в том имеет.
Нейштедель
На следующий день в четыре часа пополудни русские прибыли в городок Нейштедель. И у местного почтмейстера выведали, что шведский майор и французский купец два часа назад были здесь, сменили лошадей и, отказавшись от отдыха, выехали на дорогу, ведущую на Грюнберг.
Письмо, подписанное председателем и почт-директором в Бреслау, оказало на местного почтмейстера должное воздействие; тот незамедлительно выдал русским офицерам свежих лошадей и в придачу дал в сопровождение двух почтальонов. Приказал им, в случае если они не догонят вышеупомянутых путешественников до Грюнберга, сопровождать господ офицеров и драгун до границы и исполнять все их приказания.
Синклера и Гутерье они завидели, не доезжая полверсты до Грюнберга. Быстро оценили обстановку: почтовая повозка с пассажирами и багажом и конный почтальон.
– Ваше благородие, – обратился сержант Микуров к Левицкому, – Дозвольте, нам с Пылёвым через лес выехать им наперерез и взять почтальона, чтоб наверняка не сбежал. А Вы с капитаном и драгунами их на коляске возьмёте.
– Дело говоришь, – согласился поручик, – Действуйте!
Появление на дороге вооружённых офицеров, настроенных агрессивно, было для дипломатов полной неожиданностью. Не успели они возмутиться тем фактом, что их почтальона грубо стащили с лошади на землю, как в них самих упёрлись дула пистолетов. И Кютлер на французском, а затем на немецком чётко высказал им следующую фразу:
