Хотя с ними уже, наверное, хватит, потому что и так время для отдыха перед караулом не стали использовать для сна, а попёрли загорать на лавочки за территорией лагеря.
Монотонный перечитатив псаломным голосом прервался резко и веско стуком об асфальт.
Из второй шеренги, из-за наших спин, вывалился и по-пластунски направился в сторону начальника наш боец.
Ты куда, Мартын? Вспомнил сборы в Тюмени, когда мы на занятиях по тактике отрабатывали команду майора Касаткина "ЛОЖИСЬ" в полной выкладке, а дальше по-пластунски.
У многих это получалось по-ребячьи. И Игорь Сергеевич смазал увиденное солдатской сальностью:
Вы как на бабу ложитесь. Плохо.
А Мартын снизу, из амбразуры между ушанкой и воротником, пальнул комментарием-вопросом: на бабе, что ли? И в смех, как в пляс: прямо танец живота, и смеялись, и извивались, и насытились, и другим осталось, потому что скоро побегут пересказывать. И доставят до других ушей точную версию, как копию с картины мастера-художника. А он и был у нас один из самых юморных.
Нет, извини, брат, это первый удар нанесла нам жара, естественно, солнечный.
Первые потери. Просто потеря сознания.
А вот теперь полная концентрация. Политрук в актовом зале прихватил всё наше внимание речью.
Своему голосу он хозяин. Умело расставляет акценты, где-то понижая его до трагических нот, а по большей части уводит в зоны патетики.
Где-то, доводя до словесной паркетики, видимо, речь отшлифована и отлакирована была не в один год.
Он накачивал зал в течение часа. Стройный, видно, что сухожилия прикреплены к костям надёжно, как в авионике. Ладно подогнаны и внутренние органы друг к другу, и эту начинку, как правильно сложенный парашют, пакует почти новенький, точно в размер китель в обруче офицерского ремня.
Хромовые сапожки резво снуют по сцене, изображая танец умирающего лебедя, таким образом передавая картину последних метров кросса в исполнении наших курсантов в самом хвосте колонны, и весь зал высыпается в смех.
А вот он громовым голосом обличает империалистов.
Яркость ярости вспыхивает там, где морским узлом слова затягиваются на шеях наших врагов.
…Тэтчер – Гитлер в юбке…
…Рейган – американский третьесортный актёришка…
…И я после такой речи готов был схватить автомат и гнать воображаемый взвод солдат навстречу врагу. Но где он в уже темнеющей казахстанской степи?
Стэп бай стэп. А каждый шаг тяжестью кольчужного веса отдаётся в башке сотрясением мозга, и кровь заменена потом.
Сердце попёрло железнодорожными цистернами через узловую станцию всех чувств на передовую, в режиме военной мобилизации, с возрастающим напором: тыдын-тыдын… тыдын-тыдын…
Полустанки клапанов мелких сосудов превращены в непрестанки с постоянно поднятым зеленым флажком.
И неважно, где он: порву я в макраме пасть врагу и насажу я его, как бабочку в гербарий, на свой штык-нож, как суворовец когда-то крушил врагов.
ЗА РОДИНУ!!!
И местные пусть прячутся по своим норам, как суслики, а то не дай бог под горячую руку…
Ну ладно, остынь чуток. Покури.
Да уже бросил я к тому времени. Ну тогда иди лучше дальше исполнять свой солдатский долг служения отечеству.
Не пришел ещё твой час на поле брани.
А пока на кухню – чистить картошку. Сегодня мы в наряде.
Надо же, и политрук почти следом за нами. Решил проверить своими зубами, насколько хорошо курсанты питаются?
Ну просто отец родной. Да за таким в огонь и воду.
