Читать онлайн Михаил Манченко - Мемуары ополченца «Посетитель»

© Издательство «Чёрная Сотня», 2017

© Жучковский А. Г., послесловие, 2017

С Михаилом, автором, я познакомился уже после того, как прочитал рукопись и твёрдо решил, что её необходимо издать. Несоответствие образа рассказчика из мемуаров и человека напротив меня поначалу даже вызвало некоторый диссонанс. «Посетитель» из книги – предельно искренний, честный, местами даже мягкотелый человек, черты лица которого сами собой представляются мягкими и податливыми. Воображение рисует герою книги скромный рост, невзрачный вид и образ какого-то нарочито усреднённого «Посетителя» Тех Самых Мест. Мужичка, который ничем внешне не примечателен, кроме особого, не всеми читаемого огонька в глазах.

Отнюдь, в жизни «Посетитель» оказался совсем не таким. Михаил оказался статным, высоким мужчиной около 45 лет, с выправкой, уверенными манерами, жестами и чертами лица, представляя из себя тип человека, «у которого есть всё». Всё, кроме опыта войны. Наш «Посетитель» – удавшийся норильский предприниматель и семьянин, твёрдо стоящий на ногах. На Донбассе я часто встречал такой тип добровольцев, их можно вычислить по повышенной образованности и привычкам, несвойственным «шахтёрам и таксистам». Мотивы у таких людей разные, но в целом сводятся к одному знаменателю. Какому? Читайте лучше у них, от первого лица.

Вы будете удивлены и тронуты честностью и искренностью Михаила, который ничуть не старается выставить себя супергероем и рассказывает всё как есть, со всеми страхами, переживаниями и самокритикой, но при этом соблюдая тонкую грань, на которой подобные мемуары могли медленно сползти в утомительные «нытьё и сопли». Нет, ни в коем случае, искренность Михаила – это просто очень человеческое и лишённое пластмассы повествование о пережитом опыте. В книге есть и остросюжетные эпизоды, которые заставляют вместе с автором испытывать те самые сверхэмоции, из-за которых одни с войны бегут, а другие не могут с войны уехать, и обычная солдатская рутина, быт, «окопная правда» во всей красе, со всеми аспектами военно-полевой жизни. Примечательно «слоняние» автора в попытках попасть в самую гущу событий: он всегда ездил на Донбасс импровизацией, без всяких договорённостей, полагаясь исключительно на волю случая. Череда случайностей, возможная только при такой вот импровизации, сводит автора с самыми разными людьми и отправляет в неожиданные места, вплоть до знаменитых «подвалов». При прочтении «Посетителя» меня часто посещала ностальгия по 14–15 году, когда я и сам, хоть и не в качестве военного, импровизированно «слонялся» по Донбассу (наше издание неоднократно возило в зону боевых действий гуманитарную помощь). Со всей ответственностью заявляю: вот так, как пишет «Посетитель», – так оно всё на самом деле там и было.

Интересно, что вплоть до выхода этой книги родные Михаила не были в курсе его поездок и приключений, и узна́ют они обо всём этом вместе с вами, за прочтением «Посетителя».

Приятного чтения!

Дмитрий Бастраков,

главный редактор

19.05.2014–29.05.2014

Из Ростова-на-Дону выдвигаюсь в Миллерово. Моя конечная цель – Славянск, но Украина закрыта для граждан РФ призывного возраста, и я решаю ехать ближе к границе, чтобы уже на месте найти способ её пересечь.

Привокзальная площадь Миллерово встречает полуденным зноем и пылью. По её периферии теплятся очаги стихийной торговли, но сборного пункта для желающих поучаствовать в сепаратистском мятеже на территории соседнего государства почему-то нет. Устроившись в гостиницу, отправляюсь на его поиски. Ни указателей «Вербуем на Украину», ни добровольческих колонн, марширующих под знамёнами Новороссии, навстречу, увы, не попадается. Перспектива самостоятельного пересечения границы становится неотвратимой. Ответственность за это деяние пустяковая, но в интернете активно не советуют щемиться полями без проводников: на «ленте» якобы сложилась нервная обстановка и дело порой доходит до пальбы.

Составляю поэтапный план нарушения госграницы: первое – найти проводника, второе – пристроить вещи. С первым пунктом проблемы. Немногочисленные местные, встреченные по ходу рекогносцировки, на контрабандистов не тянут. Злачное место, пивной бар – пустует. Привлекать к делу сдобную женщину в чепце, дремлющую за стойкой, представляется мне дискредитацией самой идеи нелегального перехода. Поиски сталкера заканчиваются закономерно: чужака, слоняющегося на сорокаградусной жаре, останавливает полицейский.

– Чё бродим? – интересуется молоденький мент, листая мой паспорт.

– На Украину еду. К тёще, завтра, в Луганск, – скриплю я пересохшим ртом.

– Так не пропустят же? Чё? Не знаете? – морщит парень веснушчатое лицо.

– Попробую… может, удастся.

Мне хочется спросить, кто из местных водит в обход пограничного КПП, но я сдерживаюсь. Младший лейтенант берёт под козырёк и советует даже не пробовать. Захожу в супермаркет остудиться минералкой. На упаковочном столике подбираю рекламную газету. Объявлений, предлагающих помощь в незаконном проникновении на Украину, она не содержит. Ничего не остаётся, как перейти ко второму пункту плана: сдаю вещи в камеру хранения железнодорожной станции.

Ранним утром следующего дня иду на автовокзал. Подойдя к стайке разнокалиберных, но одинаково пузатых мужчин, лузгающих семечки, решаю идти напролом.

– Такси? Ребята, привет. В Луганск надо. Поможете?

Ребята начинают плеваться шелухой в два раза быстрее и оживлённо обсуждают:

– Кто? Кто у нас на Украину возит? Сашка? Сашка возит!

Ща, здеся будь, – один из таксистов звонит по телефону.

Появляется Сашка: деловитый, сморщенный южным солнцем коротыш:

– В Луганск? Ноу проблем. Только вот ещё женщину захватим, ей туда же.

– Женщину? Конечно, конечно… а через границу как? – спрашиваю я как можно равнодушнее.

Александр изображает лицом слово – «железобетонно».

– А в чём квэсченз? Граница – мой головняк. Меня там каждая собака знает, на день два-три раза, туда-сюда, по пятисотке в паспорт, и всех дел.

– Всего? – поражаюсь я.

– Так это чтоб без гемора – без очереди. А чё, дорого для тебя? У меня прайс льготный, – ответно удивляется таксист.

Я в недоумении.

– Странно как-то…

– Меня ж там все знают. Если чё – скажу, что ты человек хороший, – смеётся Сашка и хлопает меня по плечу. – Ведь ты ж хороший?

– Хороший… в принципе, – подтверждаю я.

– Ну вот, тем более! Две с половиной с тебя. Это помимо пятихатки в аусвайс.

Следующие сорок минут такси петляет по бесконечно длинному посёлку.

«Непобедимый русский бардак! Слава тебе! Два дня на дерьмо исходил: как пролезть?! А оказывается: сел да поехал! Однако – пятьсот рублей? В инете писали, что ни за какие деньги не пускают. Хотя… может, этот прощелыга – устойчивый канал? Хрен тут разберёшь…» – размякнув, машинально участвуя в болтовне, думаю я.

Российскую часть границы мы с попутчицей проходим пешком.

– Вещей же у вас нема? Давайте через таможню сами. Я тут до одного кента загляну. Пройдёте – ждите под навесом, я ща, стремглав, – распорядительным тоном просит водитель. То, что он взялся довезти до Луганска гражданина РФ, Александр понимает только тогда, когда я протягиваю ему пятьсот рублей и свой документ – в момент торможения у будки украинского паспортного контроля.

– Ёбтыть! Да ты россиянин, чё ли? Меня берёт оторопь.

– А ты что думал?

– Хохол, думал!.. На лбу ж не написано… и чё ж теперь делать? Они тебя не пустят, ни хуя не пустят. Блядь! Да как же, я же… и чё?

Сокрушаться поздно – нас приглашают выйти из машины. Пограничник собирает паспорта и уходит. Среди сотрудников КПП явное оживление. Ловлю на себе любопытствующие взгляды. Топчемся вокруг машины десять минут. Наконец раздаётся:

– Зелимхан Иванович!

Из административного здания появляется невысокий человек не то в военной, не то в полицейской форме и вальяжно шествует к зелёному балку на колёсах, стоящему в стороне.

– За мной, – командует вальяжный.

Иду следом, рассматриваю его аккуратно окантованный затылок. Звание человека непонятно, погоны скрыты под чёрным жилетом со множеством карманов. Мой правый висок наливается льдом: сейчас жизнь разделится на «до» и «после», навсегда.

Захожу в балок. Офицер протиснулся за маленькую конторку, но остался стоять.

– Зелимхан, не навоевался, значит? – каменея лицом, произносит он.

Озноб бежит по спине, от ягодиц к ключицам.

– Пострелять, значит, приехал? Очень хорошо, мы тут, значит, как раз таких, с распростёртыми объятиями.

Начинает казаться, что всё это со мной уже было – «Дежавю? Сейчас он скажет…»

О чём в следующую секунду скажет стоящий напротив меня чернявый мужчина, вспомнить не удаётся.

– Мы тут таким веселье организовываем, сейчас вместе повеселимся!

«Задержат», – понимаю я. – «Могут и избить. Что делать? Выкуп надо предложить. Ну, дурачок, поиграл в Че Гевару!»

– Я – затейник, – продолжает офицер спокойно. – Устрою тебе пострелять.

Становлюсь холодным и липким. Пытаюсь анализировать: говорит он специально медленно, даёт время испугаться. Обращается на «ты», вот это – плохо.

Чуть выдвинув нижнюю челюсть, обнажив ровные, желтоватого оттенка, зубы, офицер достаёт из разгрузки РГД[1] и кладёт её перед собой: «Знаешь, шо це такое? Щас я тебе её в рот запихаю и гулять отпущу… А!?»

Он садится на табурет и зло таращится чёрным, немигающим взглядом. Мой паспорт лежит на столе, совсем близко. Вид красной книжицы с гербом вызывает приступ тоскливого удушья: как близко! Руку протянуть и… бежать?

Какое-то время молчим. Неожиданно успокаиваюсь. Интересно, почему? Засыпаю от страха? Где-то слышал, что такое бывает. В какой-то момент со мною происходит вегетативная метаморфоза: пот высыхает, рот увлажняется, мышцы расслабляются.

Я с недоумением смотрю прямо в глаза сердитому человеку в форме. Перевожу взгляд на маленький зелёный бочонок с металлическим стержнем. Интонируя холопство, в дозах, безупречно соответствующих ситуации, отвечаю:

– Граната? Не воевал… командир. Только в армии служил. Извините, не поня́л вас?

Моё лицо, а я как будто вижу его со стороны, – правдоподобная версия нагловатого, но секущего берега хитрована. Офицер ещё сверлит меня, но переходит на официальный тон:

– Всё ты поня́л… поня́ли, то есть… Итак: цель приезда? Вдохновенно вру. Слова доходят до моего сознания на секунду позже того, как произносятся ртом.

Ложь идеальна, настолько, что по ходу её произнесения начинаю переживать: не переигрываю?

Но всё звучит без единой логической и эмоциональной помарки.

– Еду забрать долг у брата жены. Родственничек перестал на связь выходить. Козлит; видать, хочет со всей этой катавасией соскочить с долга.

– Поздно спохватились, граница закрыта. Не знал? – Пограничник остывает, но расслабляться рано – его голос ещё полон металлических нот.

– Да, по ящику что-то бакланили об ограничениях по въезду, но некогда было во всю эту хрень вникать – кручусь. Войнушка – это для ширнармасс… я похож на озабоченного?

Тончайшие нюансы: сглатывание, моргание, наклон головы – всё по месту, всё органично. Офицер слушает внимательно.

– Гладкая история… То есть, если звоню и тебя подтверждают, значит, ты с ним договорился заранее, если попадаю на кого попало и от тебя отказываются: не знаем, мол, такого, – то ты не при делах, должники шифруются. Ну-ну.

Обиженно хлопаю глазами.