Я на себе готов проверить это.
Ну а пока Андрея навестил,
Художника в изгнанье добровольном.
Остаться бы? – Да не хватило сил
И сменного белья… Уехал, словом!
В Москве часа через четыре был.
И – в ресторан! Лафитник. Закусь пловом.
Уединенья требует искусство,
Но без комфорта, согласитесь, грустно.
В метро столкнулся с Николаем Г.
Не с тем, который Ге и передвижник,
А с Колькой Говорковым. Этот – книжник
И фарисей с портфельчиком в руке.
Сокурсник мой. По части баб – подвижник.
Бородку отпустил на сквозняке
(Уж больно жидковата бородёнка).
Слегка упитан, и глаза телёнка.
Экскурсоводом мается, чудак.
Халтурить мог бы, если нет таланта;
Раскрашивал бы фантики – хоть так,
Малярничал бы – пожирней зарплата…
А, впрочем, Колька говорить мастак,
И, верно, проболтали бы до завтра.
Но тут спешил. Меня с собой позвал.
Как говорится, с корабля – на бал…
Закуски и вино в ассортименте,
С пиликающей скрипкою урод,
Две женщины, литературный сброд…
Лишь не было художников и смерти.
Художники пришли. И смерть придёт.
Ну а пока гуляйте, ешьте, пейте,
Любите женщин, слушайте стихи…
Глядишь, заполнят время пустяки.
А там наступит час, всегда нежданный,
И, слёзную облобызав родню,
Оставим мир. Останется пижама,
Случайный телефон, долги, меню,
Ещё немного бытового хлама…
Пришёл. Ушёл. А мир не изменю.
Меня изменит мир – своей рукою
Препоручая вечному покою.
По вечерам засилье горькой тьмы.
Но вскоре сны овладевают нами;
Обязаны воображенью мы
Прекрасными, чарующими снами.
И снова, отдохнув от кутерьмы,
Доверчивыми ясными глазами
С утра готовы целый мир обнять,
И выдохнемся к вечеру опять.
Но радостна минута пробужденья
Приятной свежестью, надеждой молодой,
Ну как облиться из ведра – водой!
С похмелья – хуже… Размышляю – где я?
Да, у себя… А это кто со мной?
Ко мне щекой прижалась, холодея…
Насмешливо спросил:
– Который час? —
Уже не помня, что сроднило нас.
Ах, да! Вчера в «Эльбрусе» джигитовка
По поводу двух проданных картин.
Отменный фарт! Купила Третьяковка!
И заплатили славно… Был один?
Нет, с Говорковым… Танцевали ловко.
За стол соседний к дамам угодил.
Потом ещё добавили вина…
Была при Кольке женщина… Она?
Да или нет?.. Но разве в этом дело,
Поскольку я был пьян, она пьяна…
Опять уснула. Спит. Лучом задело,
И светотенью вспыхнула спина.
Подёрнулось гусиной кожей тело.
И солнышко!.. И сквозняка волна!..
Определённо не знавал Джорджоне
Сиянья, что зажглось в её ладони!
Теперь рассмотрим девушку с лица…
Прекрасна!.. Что-то есть от Магдалины,
Той самой, что явил нам Тициан…
А может быть, Даная – в тёплом ливне?
Нет, Магдалина драпирует стан —
Простынкою… Архитектура линий!
Глаза открыла – затенённый пруд.
– Как звать, простите?
«Машею зовут…»
– Я так и думал… Значит, Магдалина!
Чай или кофе?
«Предпочла бы чай…»
– Вы… вы – каррарский мрамор!
«Просто – глина,
Ребро Адама…»
– Замужем?
«Ничья…»
– Я напишу вас Евою!
«Мне стыдно…»
– Тогда царицей: золото, парча…
«Не стою дорогого переплёта…»
– Приступим?
«Я уже спешу… Работа!»
– Уходите?
«Увы! Но мне пора…»
– А как же я?
«Вы – просто гениальны!»
– Хотя бы чай? Положено с утра…
Я вскипячу. Позавтракаем в спальне.
Трудиться натощак?
«Но я – сыта…»
– Что за работа?
«В школе музыкальной.
По классу скрипки…»
– Дразните струну?
«Прощайте!..»
– Вот… звоните!
«Позвоню…»
