Смеётся отражение: привет!
И весело подмигивает глазом:
Признания желал? Пришло, наказан!
И, правда, я как будто опустел.
Не чувствую в груди былого тона.
Ещё тружусь, а финиш между тем;
Разыграны медали марафона…
Ещё и силы есть – нехватка дел.
Успех имеет свойства небосклона:
Поманит глубиною звонкой твердь,
Но чуть взлетел, и… некуда лететь!
Счастливее, кто, силы соразмерив,
Не тратил всуе, ложно не берёг,
Кто восполнял признанием потери
И годы заключил в единый вдох.
Но, если человек не выбрал цели
Достойной, исчерпать себя не мог,
Несчастней он того, кто не боялся
И ношей непосильной надорвался.
Тот наголову временем разбит,
Кто безоглядно ринулся за славой,
Не угадав, что мастерская – скит,
Убежище от суеты лукавой;
Ну а добил его – развратный быт,
Пролившись по артериям отравой,
Комфортом добродушным заласкав,
А сердце превратил… в кухонный шкаф!
Запой недельный – и отвык от кисти…
К друзьям податься? Выполнить заказ?
Но линию не схватывает глаз,
Цвет не даётся… Трудимся – артисты,
Лениться будем – нелады как раз.
Ну хоть умри: ни образа, ни мысли…
Поскольку ставку делал на талант,
Какой же я художник?.. Дилетант!
Тружусь наскоком. Если чую рвенье,
Тогда в паренье творческом, в бреду,
Ладонью краску на холсты кладу;
Тогда едины – ясность и сомненье…
Но редко посещает вдохновенье,
Когда ему навстречу не иду;
Небесное, оно не терпит грязи,
Как нагота святейшая – проказы.
Я предпочёл бы наглой мишуре
Простой уклад берёзовых предместий,
Где яблоко в тончайшей кожуре
На праздник мама запекает в тесте,
Где простыни воркуют на жаре
В чердачных окнах с голубями вместе.
А деревенских посиделок дрёму —
Пылящему бегами ипподрому.
Открыл окно и слушай птичий гам,
А то пройдись от фермы до погоста…
Но до сих пор – я лишь наездом там.
Удерживают в городе… удобства:
По средам – бридж, бассейн – по четвергам…
И грязь в деревне – с превышеньем ГОСТа,
И на правах такси – колёсный трактор;
Деревня подождёт, теперь – в театр!
Тускнеют, осыпаются мечты,
Что красочный убор иконостаса.
Уже решил уехать, и – в кусты…
«Вон из Москвы!..» И всё-таки – остался
Для смога, для столичной суеты,
Хотя деревню обожаю страстно.
На одеялах лёжа в огороде,
С восторгом размышляю о природе.
А было ведь – этюдов светотень
Дарил ручьям, запененным в овраге,
Когда меня пьянил весенний день,
И акварель плескалась на бумаге.
Звенели стёкла. Птичья дребедень.
И босоногой ребятни ватаги.
Хотелось поселиться возле солнца,
В деревне – по примеру барбизонцев.
Задумал цикл «Земля и человек»
И даже сделал первые наброски.
Потом, пересмотрев, шутя отверг.
Не стоили и куцей папироски,
Что выкурил над ними… Пошлый век!
Донашиваем гениев обноски…
И прежних ожиданий – ни следа,
И новых не явилось – вот беда.
Не замысла мне жалко… Вовсе нет!
К нему бы можно и теперь вернуться,
Когда бы оживить далёкий свет,
Когда бы не разбилось детства блюдце
О деревянный в зайчиках паркет,
Когда бы вновь мечтою обмануться
И снова на пиру воображенья
Отдаться вихрю головокруженья.
Погасло лето в августовском ливне,
И сенокос привычно отзвенел.
Плечистый, что петровский корабел,
Андрей к реке спустился. Больше сини.
Этюдник закрепил. На травах иней.
Лодчонка навзничь. Рисовать хотел.
Взял было карандаш… Да нет, отбросил —
Не знает линий живописец-осень!
Горячей охры сочные куски,
Пожары сурика, ультрамарина токи…
Не принимает осень лессировки,
Ей свойственны разгульные мазки,
Она спешит, опережая сроки,
Сгореть на алтаре своей тоски…
