В предощущенье гневного мороза
Швыряет краску ярко и пастозно.
Неряшливость безумию сродни,
Вот и чудит, вот и буянит осень,
Оплаканы дождями эти дни;
Что грибника внимательного посох,
Во мху кудрявом роются они…
Юродствуют поля, как дурни Босха.
Без плана по холсту летает кисть,
В движенье осень, как любой эскиз.
Так и весны могучей клокотанье
Не терпит робких, медленных мазков…
Напористая! – смысл её таков.
А вот зима и лето – состоянья,
Стояние сугробов, облаков,
Двух ипостасей противостоянье:
Покоем идеальным дышит смерть,
Гармония и в зрелой жизни есть.
Но прежде чем объявятся морозы
И пристыдят развратное тепло,
Под белое сукно упрятав озимь,
А речку – под музейное стекло,
Ещё успеем разуму назло,
Ещё в костёр – остаток жизни бросим.
И вот, когда сгорим уже дотла,
Запишет холст последней краской мгла.
Листвы неугомонной одряхленье —
Не загостилась пылкая краса!
У торопливой спички век – мгновенье,
Но моложавы строгие леса;
Под веками не старятся глаза,
Приводит к долголетию терпенье.
А паралич – всегда анабиоз,
Которому на пользу и мороз.
Осенний ветер пагубен, остёр.
Вода речная схватывает сердце.
Андрей, однако, не развёл костёр.
Бочком попрыгал. Прежде, чем одеться,
Шершавым с бахромою полотенцем
Литое тело насухо обтёр.
Рубаха. Брюки. Пролезает в свитер.
Затем повторно шевелюру вытер.
И зашагал над речкой по тропе,
Ведущей к дому. Солнце на закате.
Оно лучом пологим землю гладит.
Жуёт колючку холм с лучом в горбе.
Андрей прошёл в калитку и – к себе,
Оставив полотенце на ограде.
Со скотного двора вернулась мать.
Щи разогрела. Сели вечерять.
«В лесу сегодня встретилась волчица, —
Сказал Андрей, держа под ложкой хлеб, —
Она к болоту двигалась от верб».
– Мотаешься. Пора тебе жениться.
Глядишь, с внучонком веселее мне б,
Да и тебе, как погляжу, не спится:
Мазюкаешь ночами, днём – в лесу.
Живёшь без корня, вроде – навесу.
Женись, сынок! Оставь детишкам краски,
Детишкам в радость всякая игра.
К земле вернись. Намаялся?.. Пора!
Впишись в колхоз. Окончишь курсы к Пасхе.
Земля, Андрюша, к умному – добра.
А рисовать или калякать сказки —
Пустячное занятие, беда…
Того гляди, заглушит лебеда!
Смолк разговор. Смеркалось. Гаснул вечер.
Темнело в доме. Мать сложила хлеб
В мешок холщовый. Опустила плечи.
Задумалась. Луны крестьянский серп
Пшеницу дожинал, уже далече…
Наполнилась тяжёлой мглою степь.
Мать сожалела о заблудшем сыне,
Не ведавшем в родной земле – святыни.
А сын с улыбкой щурился на мать
И знал, что правота его бесспорна.
Жить – не скрипеть корнями, а дерзать,
Постигнуть беспредельность небосклона
И Родине прощальный звон связать
Из молчаливой ностальгии клёна,
Который повстречается в пути,
Когда уже к началу не прийти…
И мать – права. Земля древней искусства.
Вот почему искусство хлеб растить
Усилий больше требует и чувства.
Себя, однако, не переломить.
Занялся бы землёй, да сердце пусто.
А живопись – единственная нить,
Которою привязан к мирозданью…
Такая узость свойственна призванью.
