Папа тут же открывает глаза и улыбается. Скрестив на груди руки и привалившись спиной к дверному косяку, он принимается разглядывать мою комнату, как уникальную экспозицию в музее.
— Па, я жду! — фыркаю недовольным ёжиком, поторапливая его.
— Как прошёл твой день? — неспешно начинает отец, а я нарочито шумно вздыхаю: беседы с предками по душам не входили в мои планы.
— Нормально, — отвечаю односложно и жду, когда отец решит оставить меня в покое.
— Чего нового в школе? — не понимает намёков старик.
Поправив на носу тонкую оправу очков, он останавливает взгляд на дверце бельевого шкафа, на которой нетронутым висит новый комплект школьной формы: пудрового цвета блузка и приталенный сарафан в строгую клетку. Мать всё лето бегала по портным в надежде приучить меня к деловому стилю одежды. Только зря! Я ни за что не откажусь от свободных джинсов и своей бесформенной толстовки.
— Ничего, — переключаю внимание папы на себя. — Те же классы, учителя, домашка…
— А ребята? Как встретили?
— Нормально, — поджимаю губы. — Что-то ещё? Или на этом допрос закончен?
— Зачем ты всё время притворяешься кактусом, Лерка? — насмешливо произносит папа.
Жаль, но его вопрос явно не тянет на шутку года!
— Ты у меня совсем не такая! Я-то знаю, дочка…— немного растерянно добавляет он.
— Па, если на этом всё, то я хотела бы остаться одна!
Меня бесит его привычка вечно ковыряться в моей душе, когда не просят!
— Ладно, принцесса, отдыхай! — Папа неловко почёсывает подбородок и на глазах сникает.
Давит на жалость? Бесполезно! Лучше бы просто закрыл за собой дверь.
— Мать оставила тебе ужин на столе, — продолжает раздражать своим присутствием папа. — Жаркое с индейкой. Твоё любимое.
— Я же сказала, что не голодна!
— Мы слышали, Лер, — задумчиво кивает отец и, развернувшись уже хочет уйти, но внезапно останавливается.
— Мать для тебя старалась.
Очередная попытка, и снова мимо.
— Я её об этом не просила!
— Знаю, — хмыкает он, разглядывая свои тёмно-синие тапки. — О любви и не просят, дочь. Бесполезно. Она либо есть, либо нет.
— Я и тебя, и маму тоже люблю! — раздражённо пыхчу, цепляясь за своё отражение в зеркале. Интересно, будь у меня другой отец или мать, я уродилась бы такой же дурнушкой, как сейчас?
— Здорово, Лер, — бурчит себе под нос папа, а потом уходит — тихо, молча, понуро. А меня накрывает волной раздражения! И почему после нашего с отцом разговора так погано на душе?!
***
Время в четырёх стенах тянется медленно и нудно, как жвачка на морозе. Раньше от скуки меня спасали хорошие книги, ещё раньше — занятия в акробатической секции. Сейчас в моей жизни остался только Джокер. Но сегодня и ему совершенно точно не до меня.
Lera [02.09 20:37]: Ну где ты? Только не говори, что обиделся!
Lera [02.09 21:09]:Ладно, прости, если что! Не дуйся больше!
Lera [02.09 21:48]:Мне без тебя совсем паршиво. Хотя бы маякни, что жив, чёрт побери!
Ломаю голову, куда парень мог запропаститься! После аварии, которая пару лет назад разрушила его судьбу, Джокер двадцать четыре на семь безвылазно сидит в своей спальне на втором этаже огромного дома в кромешном одиночестве и постоянной тишине. Он пропускает мои сообщения только в двух случаях: если мать вытаскивает его на прогулку (но это бывает настолько редко, что и в расчёт брать глупо), либо отец тащит его в очередную клинику на обследование, но тогда Джокер заранее предупреждает, что какое-то время будет недоступен. Да и какие могут быть прогулки и обследования в этот поздний час?
