Бабушка выпрямилась, вытерла руки о передник и строго посмотрела на внука. В её глазах мелькнула какая-то решимость.
– А вот, Серёженька, может, и пришёл твой час, – сказала она загадочно. – Собирайся. Пойдём к батюшке за советом.
Серёже стало страшно. Пойти к самому батюшке? Просто так? Зачем? Что он ему скажет?
– Я не пойду, – пробормотал он и попятился.
– Пойдёшь, – твёрдо сказала бабушка. – Не бойся. Отец Василий человек добрый. Он не укусит. Мы просто спросим. За спрос денег не берут.
Она взяла внука за руку своей крепкой, мозолистой рукой, и Серёжа понял, что спорить бесполезно. Они вышли за калитку и медленно пошли к церкви. Батюшка в это время обходил храм, внимательно осматривая стены, где-то поправляя отвалившуюся штукатурку.
– Благословите, батюшка, – сказала бабушка, подойдя и сделав низкий поклон.
Серёжа, прячась за её спиной, тоже неловко поклонился.
Отец Василий обернулся. Он узнал свою прихожанку.
– Бог благословит, Анна Тимофеевна. Какими судьбами? Не воскресенье ведь.
– Да вот, отец Василий, с бедой я к вам. И с радостью, – ответила бабушка.
– Это как же так, и беда, и радость в одном флаконе? – улыбнулся священник, и морщинки у его глаз собрались в добрые лучики.
– А вот так, – вздохнула бабушка. – Внук мой, Сергий, – она вывела Серёжу из-за своей спины, – после службы в храме совсем умом тронулся. Нашёл на чердаке прадедовы книги церковные, Евангелие старинное. И теперь ни сна, ни покоя ему нет – хочет научиться читать по-славянски. Вот и беда моя – кто ж его научит? А радость – что душа у мальчонки к Божьему слову тянется.
Отец Василий перевёл взгляд на Серёжу. Он смотрел не строго, а с большим, тёплым любопытством. Серёжа почувствовал, как у него горят уши, и уставился в землю, ковыряя носком сандалии корень подорожника.
– Вот оно что… – протянул батюшка задумчиво. – К Божьему слову, говоришь, тянется… А ну-ка, отрок Сергий, погляди на меня.
Серёжа с трудом заставил себя поднять глаза.
– И правда хочешь? – спросил священник. – Это ведь труд большой. Буквы там мудрёные, правила строгие. Не игрушки.
– Хочу, – прошептал Серёжа, сам удивляясь своей смелости.
– А зачем тебе это? – спросил батюшка, и его взгляд стал серьёзнее. – Чтобы перед ребятами хвастаться, что ты такие закорючки знаешь?
Серёжа отрицательно замотал головой.
– Нет… – он запнулся, пытаясь найти нужные слова. – Я… я хочу понимать… что там написано. Про Бога.
Наступила тишина. Было слышно только, как жужжит пчела над цветком цикория. Отец Василий долго смотрел на мальчика, и Серёже казалось, что он видит его насквозь – и его страх, и его упрямое желание, и то первое, светлое чувство, что родилось в его душе в храме.
– Ну, что ж, – сказал наконец батюшка. – Желание доброе. А доброму желанию надо помогать.
Он повернулся к бабушке.
– У меня в городе, Анна Тимофеевна, при храме есть кружок. Я там нескольких ребятишек учу основам грамоты церковной. Привози его ко мне по субботам. Если не испугается трудностей и не бросит через месяц – будет толк.
У Серёжи от радости перехватило дыхание. Неужели это правда? Неужели его мечта может сбыться?
– Господи, спаси вас, батюшка! – запричитала бабушка, пытаясь поцеловать его руку. – Да как же мы вам благодарны будем!
– Бога благодарите, – остановил её отец Василий. – Это Он в его душе такое желание посеял. Моё дело – только грядку прополоть да водичкой полить.
