Но прошла пара лет, и Фармас стал замечать, что Дениза все больше замыкается в себе, скрытничает, не ладит с обитателями крепости и заводит близкую дружбу с недавно прибывшими на службу офицерами. Леон пытался с ней поговорить, выяснить, что ее гнетет, но Дениза никогда не стремилась обнажать перед ним душу и лишь отмахивалась от настойчивых просьб об откровенном разговоре.
Клибер прибыл в крепость с поручением от канцлера и остался на несколько месяцев. Фармас был рад старому другу и надеялся, что тот сможет выведать у Денизы причину ее скрытого недовольства, ведь Арман всегда отличался незаурядным умением общаться с людьми и располагать их к себе. Но вместо того, чтобы помочь Леону наладить отношения с женой, Клибер стал ее любовником и, пока рогатый муж находился в дозоре, окучивал Денизу без зазрения совести. Добрые люди шепнули наивному Фармасу об этом, и он застал парочку на горячем.
В тот день Леон потерял часть себя, нечто важное, делающее его живым и способным чувствовать, внезапно отмерло, и душа опустела. Увидев обнаженную стонущую жену в объятиях Клибера, он обезумел от ярости и чуть не прикончил обоих. Любовников спас сигнал тревоги. Леону пришлось срочно взять на себя командование отражением атаки туманных тварей, но он был слишком потрясен предательством близких людей, отвлекся, и произошел прорыв. Монстры ворвались в крепость, и воинам чудом удалось выдворить их оттуда. Шрам на щеке стал для Леона вечным напоминанием о том злополучном дне и тех людях, что погибли по его вине.
– Я быстро, – услышал Фармас звонкий девичий голосок, и мимо него пронеслась та самая кудрявая девица, что отплясывала с Клибером.
Леон подобрался и, как только девушка вышла из туалетной комнаты, преградил ей дорогу.
– Добрый вечер, красавица, – прохрипел он. От волнения его и без того низкий голос, стал еще грубее. – Куда так спешишь?
Девушка вскинула брови и с удивлением посмотрела ему в глаза. Леон чуть было не передумал ее использовать в своих целях, до того открытый и бесстрашный у нее был взгляд, и даже золотистая макса не могла его скрыть.
– Не твое дело, здоровяк. Прочь с дороги, – отрезала девица и попыталась пройти мимо него, но Фармас был настороже и не позволил своей добыче улизнуть.
Он прижал ее к стене, ощутил аромат свежескошенной травы, исходивший от ее волос, вдохнул полной грудью и понял, что пути назад нет. Что-то темное, неукротимое и жадное шевельнулось у него внутри, и Леон решил завладеть этой девушкой, несмотря ни на какие возгласы совести, твердившие, что он поступает дурно.
– Не так быстро, любезная, – выговорил он. – Я хотел кое-что с тобой обсудить.
Спутница Клибера уперлась крошечной ладошкой Леону в грудь, пытаясь оттолкнуть от себя, но он не собирался давать ей ни единого шанса сбежать. Девушка разозлилась и обожгла его гневным взглядом зеленых глаз, и снова ни намека на страх он не увидел.
Она была небольшого роста и едва доходила Фармасу до плеча. Леон вдруг остро ощутил ее близость и невольно скосил глаза в декольте, открывавшее ему головокружительный вид на ложбинку меж полных грудей. И снова он почувствовал, как внутри все ликует от желания обладать этой девушкой.
– Пусти, – процедила она, краснея и усиливая попытки высвободиться. Но бороться с Фармасом было бесполезно, его не сдвинули бы с места и трое крепких воинов, что уж говорить о какой-то девице.
