– Нет, ты мне скажи, зачем ты вырядилась в это до невозможности открытое платье? Это же неприлично! Неужели ты не понимаешь?
Сола сидела на потертом мягком диванчике в уютном кабинете их покойной матери, где все сохранилось в том виде, в каком было при жизни графини, и проверяла списки гостей, порядок рассадки, количество столовых приборов и посуды. Кое-где она нашла несоответствия и теперь гадала, в каком месте притаилась ошибка.
– Сколько можно меня бранить? – с раздражением бросила она, принимаясь заново от начала до конца просматривать лежащие на коленях бумаги. – Смирись наконец. У меня нет никакого вкуса, и я не умею красиво одеваться. Из нас двоих только у тебя есть этот природный талант. Платье подарил мне Арман. Я хотела сделать ему приятное вот и надела обновку. Не вижу ничего ужасного в том наряде. По-моему, зеленый мне идет.
Услышав легкомысленные слова сестры, Люсьена оторвалась от пачки счетов, разложенных перед ней на письменном столе матери, испещренном едва заметными трещинками, и с возмущением выпалила:
– Да у этого платья такое декольте, что для меня до сих пор загадка, как оттуда ничего не вывалилось! Капитан Клибер все глаза проглядел. Я думала, мне придется силой вырывать тебя из его рук.
Соланж разразилась громким смехом, задела пачку листов со списками, и те разлетелись по паркетному полу.
– Посмотрела бы я на это! Ты ведь даже муху прихлопнуть не можешь, сразу горничную зовешь. Вряд ли ты бы с ним справилась.
– Ты меня недооцениваешь, – обиделась Люсьена и с неодобрением покосилась на рассыпанные бумаги. – Кристиан легко бы все решил.
– Вы с Кристианом – идеальная пара, – продолжала смеяться Сола, позабыв об устроенном беспорядке. – Он тоже не в состоянии применить силу. Никогда не видела более воспитанного и скромного мужчину.
Люси вдруг всхлипнула и выпалила, заливаясь слезами:
– Ты ничего не понимаешь! Он самый лучший. Таких больше нет. И сила тут совсем ни при чем.
Соланж выскочила на ноги и бросилась к сестре.
– Люси, ты чего? – принялась она гладить хрупкие плечи Люсьены, пока та смотрела в потолок и тщетно пыталась побороть накатывающую истерику. – Я вовсе не хотела тебя расстроить. Конечно, Кристиан очень хороший. Самый лучший для тебя. Я просто заметила, что вы подходите друг другу. Он тоже чтит традиции, неукоснительно следует этикету и помешан на приличиях. Уверена, вы будете очень счастливы вместе.
Люсьена все же зарыдала в голос, закрыв лицо руками, и Соланж с трудом смогла разобрать несколько слов из ее причитаний вперемешку со всхлипами:
– Отец… отказал… Кристиану… Помолвки не будет!
– Как не будет? – не поверила Сола. – Быть такого не может. Лучшего жениха для тебя отец никогда не найдет.
– Это ты ему скажи! – бросила в сердцах Люсьена, понемногу успокаиваясь и вытирая глаза батистовым платочком с вышитой серебристыми нитками монограммой К.П.
Соланж уселась на подлокотник большого старинного кресла, обняла сестру за плечи и с задумчивым видом сказала:
– Не знаю, что нашло на папу, но я непременно выясню.
– Кристиан все еще не теряет надежды, но я очень боюсь. Вдруг отец нашел для меня другого жениха по своему разумению?
Сола скептически хмыкнула.
– Кого это? Что-то я не припомню ни одного офицера, с которым бы папа хотел породниться. А штатских он никогда и не рассматривал в качестве претендентов на роль зятя.
Слезинки снова покатились из синих глаз Люсьены.
