В пятницу вечером на экране телефона вспыхнуло сообщение от Марии. Без приветствия, без смайликов – как всегда. Прямо, в лоб:
"Суббота? Я с пирогом. Зови Клару, если ты всё ещё не передумала вылезать из своей пещеры."
Нина не ответила сразу. Просто положила телефон на стол, встала, медленно заварила чай. Вода закипала, пар поднимался вверх, а она смотрела в окно, где сумерки ложились на крыши. Ей не нужно было много времени на раздумья – просто нужно было чуть больше тишины. Потом, сдержанно, но честно, она набрала:
"Спросила. Клара не сможет – хлопоты. А я пока не решила."
Ответ прилетел почти сразу. Как у Марии всегда – без паузы и с характером:
"Хлопоты у неё в голове. Она с ними уже лет двадцать живёт. Вечно между кастрюлями и тазами. А ты? Уже и ты времени ни на кого не находишь?"
Нина не обиделась. Даже не усмехнулась. Просто вздохнула – не тяжело, а глубоко, как на знакомую реплику из старого фильма, который знаешь наизусть и уже не воспринимаешь всерьёз. Поставила чашку рядом с телефоном, не глядя.
Позже она увидела ещё одно сообщение. От Клары:
"Ниночка, милая, не получится в этот раз. Внук простыл, надо бежать за лекарствами, муж просил суп сварить, да и стирка опять накопилась – у меня, как всегда, дом в режиме тревоги. Но я вас помню и обнимаю мысленно. Обязательно как-нибудь в другой раз, хорошо?"
Раньше Нина не переживала из-за несостоявшихся встреч. Ей было комфортно в тишине, в ритме собственных дней. Но сейчас – что-то было иначе. Она перечитала сообщение от Клары ещё раз. Не с обидой, не с упрёком – скорее с лёгким сожалением.
Она вдруг поняла: возможно, встреча действительно была бы кстати. Просто чтобы сказать. Рассказать. Поделиться. Потому что её новое увлечение – неожиданное, живое, почти дерзкое – всё сильнее захватывало мысли, сердце, тело. Танцы перестали быть просто занятием «для себя». Это было как весна, как река, которая выходит из берегов, и с этим потоком уже становилось трудно справляться в одиночку.
Ей хотелось, чтобы кто-то знал. Услышал. Поверил вместе с ней. Потому что держать в себе это новое, живое чувство становилось всё труднее – оно уже не умещалось внутри, как радость, которую хочется разделить, чтобы она стала ещё больше.
Но она не обижалась. Не принимала отказ близко к сердцу. Клара не из тех, кто отмахивается. Если сказала, что не может – значит, действительно не может. Её хлопоты были настоящими, не придуманными. Она не уходит от встреч – она просто живёт в своём темпе, между заботами, между кастрюлями и внуками. И Нина это уважала.
"У неё свой ритм. У Марии – свой. И у меня теперь тоже. Это не расстояние. Это просто разные направления. И всё в порядке."
Она отложила телефон – не с упрёком, а с тихим принятием. Затем включила музыку, выбрав что-то лёгкое, игривое, как настроение, которое только начинало прорастать внутри. Под звуки мелодии направилась к шкафу – не за халатом, а за своим платьем. Тем самым, не домашним, а с вырезом и движением, в котором она собиралась танцевать в воскресенье.
И она танцевала. Не всерьёз, не для кого-то, а просто так – позволяя телу вспоминать, как это: быть живым, лёгким, чуть-чуть дерзким. Танцевала не ради результата, а ради ощущения – свободы, радости, своей правды.
А в это время, в другой части района, Мария уже ходила по кухне кругами, закручивая в голове тревожные мысли. Пирог ещё не был в духовке, но внутри у неё всё уже кипело – от того, что подруги не собираются, что Клара опять со своими делами, а Нина… будто ускользает. Стала какой-то другой. Слишком тихой. Или наоборот – слишком свободной.
