– Вы, Эвальд, так хорошо знаете зоопарк, что вполне могли сойти за гида, – констатировал Ройтман. – Но чувствую, вы меня привели не для того, чтобы любоваться тиграми, жирафами или обезьянами. И даже слонами… не удивлюсь, если и слоны здесь есть?
– Есть, да еще какие! Обученные! Хотите верьте, хотите нет, но в 1943-м, когда после бомбежек Гамбург лежал в руинах, слоны помогали расчищать развалины в центре города.
– Не может быть…
– Может, дорогой Пауль, может. Вернее, было… Но хватит вас интриговать. Слонов и тигров мы посмотрим в другой раз. А сейчас пройдем в так называемый «тропический лес» – места обитания крокодилов, пауков, ящериц и змей.
– А ядовитые змеи тоже на воле? – спросил Ройтман.
– Что вы, что вы, они содержатся в специальных стеклянных клетках, называемых террариумом.
– С детства питаю отвращение к змеям, – посетовал Ройтман. – Однажды, мне тогда было лет семь, я, гуляя по лесу, чуть было не наступил на лежащую на дорожке большую змею, которая, как потом пояснили, была безобидным ужом.
– Полозом, наверное…
– Да, полозом. У нас в лесах Баварии они нередки. Но… драпал я от него так, как, наверное, Арман Хари не бегал на римской Олимпиаде.
Брайтнер рассмеялся. Потом тронул собеседника за плечо:
– Вот мы и пришли.
Террариум представлял собой одноэтажное строение из серого камня и на фоне зеленеющих аллей и вольеров выглядел мрачным. Но внутри царил образцовый порядок: два ряда стеклянных клеток с крышками, походивших на сухие аквариумы. В клетках создано подобие среды обитания с нагревательной лампой. Под каждой клеткой табличка с указанием вида пресмыкающегося, места и особенности обитания.
Было много посетителей, в основном школьников. Среди их звонких голосов выделялся голос гида – немолодой женщины в очках: «Песчаная эфа, среда обитания – пустыни Средней Азии и Северной Африки… Габонская гадюка – одна из самых ядовитых змей Экваториальной Африки…»
Ройтман подавил вздох отвращения.
– Да не смотрите вы на этих гадов, – успокоил его Брайтнер. – Лучше гляньте вон на того человека в сером комбинезоне с резиновым фартуком, который чистит пустую клетку. Он вам никого не напоминает?
– Стоп! – невольно воскликнул Ройтман. – Да это же… это же Исмаилов – Гюрза, один из лучших моих агентов в прошлом!
– Почему в прошлом?
Увиденное было столь неожиданным и впечатляющим, что Пауль Ройтман молчал. А Брайтнер повторил:
– Почему в прошлом? Нас интересует настоящее. Вот вам кандидат в пассажиры «Зеетойфеля». Работайте, желаю удачи!
Смеркалось, посетителей уже не было. В слабом свете фонарей было видно, как из центрального входа в зоопарк вышел человек. Ничем не примечательный, он устало зашагал к расположенной невдалеке остановке автобуса.
Пауль Ройтман пошел следом. Их разделяло всего несколько метров, как вдруг человек остановился и обернулся:
– Добрый вечер, господин Ройтман.
От неожиданности остановился и Пауль. Потом подошел:
– Здравствуй, Исмаилов. Рад встрече. А ты?
– Я уже давно ничему не рад.
– Раз ты обернулся, значит, узнал меня сегодня днем?
– Конечно. Два почтенного вида господина зашли поглядеть на змей – это сразу бросается в глаза. Кстати, человек, который с вами зашел, тоже мне знаком. Имени его я не знаю, но помню, в военные годы он приезжал инспектировать нашу школу.
– Что ж, рад, что у тебя хорошая память, – Ройтман посмотрел вокруг. – Есть предложение посидеть и вспомнить былые годы. Ты после работы, наверное, голоден?
