К моему удивлению, дуб был покрыт мхом полностью – со всех сторон и даже изнутри, в довольно широкой расселине, пробитой не то молнией, не то непонятно чем…
И вот тут-то, согнувшись, с просунутой внутрь старого, рассохшегося дерева головой, я услышала это в первый раз.
Нет, не шум дороги, который так надеялась услышать.
Вой. Долгий, тоскливый, леденящий душу вой, вознесшийся над лесом.
***
Дернувшись и подскочив от испуга, я пребольно ударилась головой о нависающий надо мной рваный край расселины в дереве.
– Что… это? – пробормотала, осторожно вылезая наружу. Потопталась, обхватывая себя руками – снова стало холодно.
Не трудно было догадаться – «что это». Почему-то про волков или шакалов я не подумала, хоть в этих лесах их куда больше, чем медведей.
Вой стих на мгновение и снова разнесся, подхватываемый откуда-то с другой стороны леса другим, точно таким же. И еще одним… и еще…
Боже, да их тут целая стая!
Ноги не слушались, путались и спотыкались от страха, но я заставила их двигаться, и побежала в сторону мной же протоптанной тропинки, не заморачиваясь с тем, что громко хрущу ветками – если кто рядом, все равно услышит… или унюхает.
Под кронами деревьями стало еще темнее, хоть луна уже стояла высоко, кое-как освещая мне дорогу. Если бы не она, пришлось бы бежать наугад.
Под непрекращающийся звериный вой я неслась туда, откуда прибежала – все быстрее и быстрее, уже чувствуя вокруг движение и понимая, что никакое бегство меня не спасет, что любой хищник в разы быстрее человека...
Надо залезть на дерево, вдруг осенило меня. Ведь это же медведи хорошо лазят, а волки или шакалы – совсем нет!
Стараясь не думать о том, что я буду делать, когда меня окружит и станет караулить целая стая, я остановилась, лихорадочно оглядываясь в поисках хоть одного дерева, на котором смогу зацепиться за нижние ветки и подтянуться наверх…
И оцепенела.
Впереди, метрах в пятнадцати вдоль по тропинке, на самой границе освещенного луной пространства и кромешной ночной тьмы, светились глаза. Узко посаженные, золотисто-желтые… и несомненно звериные. Волчьи.
Медленно-медленно, глотая слюну, я отступила на шаг назад, зачем-то теперь стараясь не шуметь – хотя надо было делать это раньше.
Глаза порхнули в мою сторону. Я снова шагнула назад – еще медленнее, чувствуя себя как в ночном кошмаре, когда хочешь убежать или улететь, но что-то не пускает снизу – ноги вязнут в странном, магическом киселе…
А потом, слишком низко переступая, зацепилась пяткой о торчащий из земли корень, потеряла равновесие, ойкнула и беспомощно замахала руками.
Для страшных глаз напротив это послужило приказом «фас», и с коротким рыком зверь ринулся на меня.
– Мама! – заорала я, падая на спину.
Нет, не шакал. Волк. Даже не так – волчище. Огромный и совершенно черный в ночном освещении – с когтистыми лапами и скалящейся, страшной зубастой пастью.
Мне крышка – успела подумать я, приземляясь на пятую точку и закрывая руками голову. Не поможет, конечно – только продлю свои страдания…
Но зверь так и не успел напасть – что-то произошло. Будто молниеносный вихрь пронесся над тропинкой – мощным ударом, прямо на лету сбивая хищника со своей траектории и укатываясь вместе с ним куда-то во тьму. И тут же лес огласился звуками борьбы – глухое рычание мешалось с шипением, с треском разрываемой острыми зубами плоти… что-то хрустнуло, ударило, повалилось, шелестя сухими ветками… И под свет луны на тропинку выкатились, сцепившись, уже два зверя – тот, что нападал на меня и еще один – столь же огромный, но немного светлее, скорее серый, чем черный…
