Ближе к ночи выезд все-таки случился, но проблему решили быстро: полыхнувшая квартира была всего лишь на третьем этаже, людей тут же спустили вниз, а пожару разгуляться не дали. Так что уже через пару часов все вернулись обратно. Ночь же и вовсе прошла идеально — Леон как лег после возвращения с того инцидента на койку в комнате отдыха, так и продрых до самого утра и, соответственно, до окончания смены. Отлично! И в зал получится сходить, и вечерком можно будет придумать что-то интересненькое.
Может, пригласить куда-нибудь Монику?..
Леон попытался загнать эту откровенно дерьмовую мысль куда поглубже, но она (как любое дерьмо) не тонула — плавала на поверхности, и никуда от нее было не деться. Даже бокс не помог. В итоге раздраженный и непонятно на кого обиженный он поперся в клуб — тот самый, куда они с парнями из пожарной части и ходили регулярно, — в гордом одиночестве. Правда, оставался в этом состоянии недолго: Салли, которую Леон увидеть тут совсем не ждал, потому что утром приглашала она его в другое место, нашла его в толпе так быстро, будто обладала нюхом призовой ищейки. Нашла и повисла на руке.
И это в конечном итоге оказалось просто-таки отлично, потому что вскоре к компании пожарных присоединилась и необычно оживленная и даже счастливая Моника. И, кажется, причина этого ее настроения была в парне, которого она привела с собой. Был он совсем молодым, таким же крупным, как Леон, но при этом блондинистым и светлоглазым, как Моника. Акцент, еще более жесткий, чем у нее самой, недвусмысленно пояснил: немец. А после и сама Моника подтвердила это:
— Фриц служит в полиции Мюнхена, но сейчас он в служебной командировке. И вот — приехал ко мне.
— Соскучился потому что, — немного смущенно пробасил этот здоровяк и вдруг обнял Монику, после еще и чмокнув ее в макушку.
— Фриц мой… — продолжила совершенно счастливая Моника… и вдруг примолкла, увидев Леона, а потом еще и окинув взглядом повисшую у него на руке Салли.
Улыбка на ее лице заметно поблекла. «Изменила со мной своему любовнику, а теперь боится, что я ее сдам?» — Леон усмехнулся и протянул руку, представляясь:
— Леон.
— Фриц, — парень ответил на рукопожатие и опять повернулся к Монике. — Потанцуешь со мной? Или сначала что-нибудь выпьем? Так давно тебя не видел, что даже не знаю, с чего начать.
— Могу подсказать, — осклабился Леон, напоролся на ледяной взгляд Моники и со смешком отступил. — Но, думаю, и сами не маленькие. Приятного времяпровождения.
Остаток вечера и всю ночь он провел в объятиях Салли. Правда, помнил из этого времени немногое: алкоголь всегда влиял на него плохо. Сначала из-за «полетного веса» не брало никак, зато потом рубило сразу — будто кто-то чем-то плотным огонек разума накрывал, разом гася все. Вот так и в этот раз: Леон помнил, как танцевал, помнил, как уехал из клуба проверять ту самую заискрившую розетку в квартире Салли, помнил кровать, возле которой розетка и находилась, а еще помнил, что презервативы у Салли лежали не в тумбочке рядом, а в ванной комнате, в аптечке, и было их дохрена…
