Почему-то именно с ней-то все оказалось по-другому. Иногда Леон думал: как бы все сложилось, если бы они оба не служили в одной пожарной части? Если бы их встреча произошла просто в каком-нибудь клубе, вроде этого… Ему бы тогда и в голову не пришло звать понравившуюся девушку на бокс. Если только в качестве зрительницы, чтобы поболеть за него на соревнованиях, которые периодически устраивались между разными городскими пожарными частями. Но он уж точно не стал бы ей предлагать натянуть на руки перчатки и встать в боксерскую стойку. Но Моника была «своим парнем», и вообще Леон как-то слышал, как она говорила, что хотела бы научиться постоять за себя в случае нападения… И в итоге получилось то, что получилось: он неожиданно увидел Монику совсем другой. Перепуганной, даже забитой… И это была какая-то натуральная ерунда, потому что, ну, кому вообще могло прийти в голову бить такую женщину? Причем так, чтобы это оставило в ней такой след, чтобы она, едва на нее замахнулся хорошо знакомый и точно совсем не злой мужчина, забилась в угол ринга, скорчилась, прикрывая голову руками…
С другой стороны… С другой стороны, а что если это было просто игрой? Очередным бабским обманом с какими-то непонятными целями?.. Впрочем, Леон, даже когда его теперь уже бывшая жена эти самые цели тех или иных своих действий объясняла, их все равно не понимал. Вот таким непонятливым он оказался! Никак не мог осознать, зачем прикидываться, дурить голову, хитрить, пытаться манипулировать вместо того, чтобы просто сказать напрямую. Собственно, это самое непонимание и стало причиной того, что брак его в конечном итоге остался в прошлом, а сам он клятвенно пообещал себе же, что более не вляпается во все это никогда.
Салли вскрикнула, и Леон все это время бездумно круживший ее в танце, будто бы очнулся. Кажется, он слишком сильно сжал в ладони пальцы своей партнерши и теперь та смотрела на него с обидой и непониманием.
— Прости, немного не рассчитал силу, — поорал он в общем гаме. — С меня пиво и следующий танец.
Салли расслабилась и кивнула благосклонно. Пришлось вести ее к бару, а значит, прочь от Моники. Зато это позволило размышлениям и дальше течь в прежнем русле. Все-таки есть что-то в том, чтобы иметь в качестве подружки на вечер такую вот дурочку, как Салли: сидит, несет какую-то чушь, сама шутит, сама над этими шутками смеется. Идеально. Скучно, правда, но Леон был достаточно опытным, чтобы понимать: за все в этой жизни надо платить.
Вот бы еще узнать, за что приходится делать сейчас. Причем речь вовсе не о Салли, которая прихлебывала купленное ей пиво и трещала о чем-то своем, склоняясь к Леону так, чтобы ему был получше виден ее бюст в низком вырезе платья. Нет! Мысли в очередной раз обратились к Монике. Почему все с ней так, а не иначе? Чем на самом деле было то шоу, которое она устроила на ринге, когда обставила все так, будто Леон ее сильно ударил, а после, когда он явился извиняться, сделала вид, что никогда ранее не демонстрировала к нему совершенно четкого чисто женского интереса?
Леон попытался докопаться до причин подобной реакции, зайдя с другой стороны: подкатил с вопросами к Джеку Мейсону — своему другу и командиру. Теперь он знал, что Моника переехала из своей родной Германии в Америку относительно недавно и, главное, вскоре после развода. Стало быть, ее брак там, на родине, не задался так же, как брак самого Леона здесь, в США… Интересно, почему? Измена с той или с другой стороны? Или Моника от своего мужа слишком многого хотела и добивалась этого не самыми честными приемами вроде того шоу в спортзале?
