– Еще повесишься, – ответил младший сержант, неожиданно мирно. – Тебе сейчас новые сапоги дадут, зачем тебе шнурки маймун?
Последнее слово – маймун – всем вновь прибывшим было незнакомо. Между прочим, маймун – это значит радостный, счастливый, добившийся блаженства, ну и обезьяна на многих тюркских языках. Направляясь к дверям, младший сержант заметил бордово-красный шарф на шее Куликова.
– Подари шарф, он наклонился к сидящему Куликову, разглядывая понравившуюся вещь.
– Нет, – ответил Куликов.
– Что?!! Ты об этом пожалеешь, – стальным тоном произнес младший сержант. На пороге он остановился, блеснул карими глазами и презрительно бросил, – «Душара!».
«Встать! Смирно!» – перепуганные «духи» вскочили с мест, в комнату вошли подполковник и за ним прапорщик, подавший команду.
– Ничего, ничего, они скоро научатся все правильно делать, – сказал подполковник, потирая руки. – Садитесь. Я командир части, где вам предстоит пройти службу, подполковник Линевич. В дальнейшем мы познакомимся с каждым из вас персонально. По ходу дела, так сказать. Военные строители – это очень важная службы для нашей Родины…
Линевич недолго рассказывал банальности о предстоящей службе, а потом спросил:
– Вопросы есть? Нет. Они еще не сориентировались, – улыбнулся подполковник, стоящему рядом прапорщику. – Хорошо. Судимые есть? Встаньте. – Двое из пятнадцати поднялись.
– За что судили?
– Машины угонял.
– Водители нам нужны. А ту за что?
– Кражи, – смущаясь, ответил паренек с детским лицом.
– Бывает, бывает, – потер руки подполковник. – Для вас служба начнется завтра. Сегодня переоденетесь, и милости просим к солдатскому новогоднему столу. Как говорится с корабля на бал.
Командир стройбата подполковник Линевич, все время потирал руки, как будто мерз, или чесались они у него.
– Встать! – гаркнул прапорщик, «духи» вздрогнули и с грохотом стульев встали. Машинально обернувшийся на крик и грохот Линевич, улыбнулся и, потирая руки, вышел.
Учебная рота была забита «духами, полторы сотни прибыли в течение месяца. «Духи» с которыми пришел Куликов были последними в этом году.
– Дневальный! Ко мне!! – рявкнул в коридоре прапорщик. Через несколько секунд появился солдатик с раскосыми глазками. Изображая стойку смирно, приставив правую руку к шапке, дневальный с жутким азиатским акцентом доложил, примерно так:
– Днывальны Мамедов, – и запнулся… прапорщик подсказал:
– По вашему приказанию прибыл.
Мамедов. Глядя в пол, по-прежнему отдавая честь, молча, кивнул.
– Позови сержанта Морбинчука. Знаешь Морбинчука?
Мамедов кивнул.
– Иди.
– Ест! – радостно вскинул голову Мамедов и побежал выполнять приказ.
Прапорщик построил «духов» в коридоре – «по ранжиру, по росту и жиру» – пошутил он. Первым стоял Куликов, за ним Хлебников, потом немцы. Ну и все остальные замыкал строй испуганный Чернов с подергивающейся головой от нервного потрясения. Вот и «ранжир». Чернов был не самого маленького роста, однако прапорщик поставил его последним. Прапорщицкая гордость не позволяла портить строй горе-солдатом.
Сержант Морбинчук на фоне длинного и тощего прапорщика казался былинным витязем двухметрового роста. На обтягивающем его богатырскую грудь мундирчике сверкнул пединститутский ромб. Куликов заметил ромб:
– Коллега? – удивленно спросил он проходившего мимо здоровяка. Морбинчук вопросительно посмотрел на Куликова.
– Совсем недавно я еще в школе учителем работал, – тихо пояснил Куликов.
