На всю жизнь и после - страница 16

Мастер посмотрел за его спину, а затем подошел к окну и позвал юношу жестом. Напротив салона, на краю тротуара стояли два человека в черной одежде, половина их лиц была скрыта под капюшонами, взгляд сразу цеплялся за широкий оскал безумной улыбки, которая была еле заметна в свете летних сумерек. Улица пустовала, только несколько машин проехало за спинами незнакомцев. Даже при том, что все происходило не в кромешной тьме, двое молодых людей, в которых Борис узнал своих преследователей, казались ему жутким зрелищем.

Продолжая смотреть в окно, татуировщик положил правую ладонь на грудь, будто брался за широкий вентиль.

«У него что, сердце прихватило?» – стоило Борису об этом подумать, как онемение расползлось из глубины его груди к паху, плечам, сгибу локтей и икрам со скоростью, которой позавидует пожирающий сухую траву огонь.

– Выходим, оставайся позади меня, но не отходи дальше, чем на пару шагов, а когда я скажу «прячься», ты должен укрыться поблизости, – Виктор закончил и, сминая рубашку и жилет, выкрутил воображаемый вентиль вниз, насколько ему позволило запястье.

– Хорошо, – с трудом выдавил из себя юноша.

Вдруг свет за окном начал угасать, будто наступило солнечное затмение, и через мгновение окончательно стемнело. Виктор еще не открыл дверь, но его спутник почувствовал, как по коже гуляет холод, он не был похож на ветер, а скорее напоминал туман, плывущий и обволакивающий все вокруг. Борис обернулся, чтобы найти источник, который нагнетал такой воздух, и вздрогнул, отшатнувшись назад. Половину комнаты прямо перед его носом рассекало черное полотно. Оно растянулось по всему помещению, закруглялось ближе к потолку, уходило глубоко в пол и отрезало путь к отступлению.

– Это, – сказал Борис, указывая на темную стену дрожащим пальцем.

– Не обращай внимания. Выходим.

Виктор потянул за ручку двери, но приветственного звука опять не было. Борис, который наблюдал за ним, заметил, что колокольчик на месте, и его язык тоже, но они застыли, будто время для них остановилось, а пространство не позволяло больше в нем спокойно раскачиваться. Пытливый ум приказал руке подвигать дверь взад-вперед, колокольчик не издал ни единого звука.

«Рано он решил навести тишину», – подумал юноша.

Парни в черном улыбались, оскалив зубы, и стояли на прежнем месте. Борис держался в двух шагах позади вальяжно идущего Виктора, показывая незнакомцам только часть своего лица из-за спины защитника. Одна широкая улыбка начала громко рычать, а другая закатилась смехом, не жалея глотки. Молодые люди одновременно замолчали, сдвинув плотно губы, и попятились назад, приглашая противников отойти подальше от зданий. Бориса больше волновали преследователи, чем наступившая тьма, но все-таки он посмотрел за их спины, а потом наверх. Четверка находилась под куполом, для которого слово «черный» было скорее оскорбительным, потому что не могло выразить все величие и мощь, с которой он порабощает свет, оставляя обитателям ровно столько, сколько необходимо, чтобы осмотреть внутренности полусферы. Казалось, что если поближе подойти и направить на темное полотно включенный фонарик, то круг света просто не появится на его скате.

Граница купола не была обширной. Он входил под углом в тату-салон и несколько зданий неподалеку; Борис представил, как часть салона, которая была скрыта от его глаз, со скоростью улитки сползает вниз, словно разрезанная самураем каменная статуя. Противоположная сторона не стала заходить на территорию соседних зданий, но не отказала себе в удовольствии порезать верхушки придорожных столбов. До скатов купола справа и слева можно было добраться за пару мощных рывков. Несмотря на то что они ничего не коснулись, кроме асфальта, юноша опасался за машины, которые остались снаружи, – люди могли разогнаться после перекрестка и врезаться в огромную линзу, что выросла посреди города.