Один автомобиль все же оказался внутри купола – серебристый седан ехал по крайней полосе, но застыл так же, как колокольчик. Борис разглядел темный неподвижный силуэт водителя, который, по его мнению, должен был в панике метаться из стороны в сторону. Взгляд опустился к колесам, диски на них застыли в виде серебряных кругов, будто машина продолжала свое движение. Свет серыми бликами отражался от них и полированного корпуса автомобиля, игнорируя жадную тьму. Борис опять посмотрел вверх и нашел прямо под потолком купола серого голубя, который тоже застыл с распростертыми крыльями, и его покрывали черно-белые лучи закатного солнца. Потом он пригляделся к незнакомцам и Виктору, только они были освещены неподобающее ярко для этого места, – все вокруг стало тусклым и бесцветным, будто полусфера была гигантским солнцезащитным стеклом.
«Капюшоны» остановились, и начало происходить то, что юноша мог увидеть в фильме, компьютерной игре или даже, на худой конец, вычитать в книге. Предплечья, покрытые черными рукавами, выпускали клубы густого черного дыма. Он скручивался, завихрялся, шевелил крохотными щупальцами, которые дрожали, пульсировали, сливались с основным облаком. Когда нестабильной субстанции оказалось достаточно, она сжалась в единый поток и змеей заползла в ладони своих хозяев, обретая форму, не сулившую ничего хорошего.
В руках первого «капюшона» появилась дубинка, черная, как безлунная и беззвездная ночь в самом глухом месте планеты. Размер ее был слишком большой для такого худосочного тела, хотя нет, для любого тела – она однозначно одним махом может загнать в асфальт Виктора вместе с Борисом. По поверхности дубины расползались красные трещины, которые напоминали тлеющие угли. Второй «капюшон» сжимал в ладонях кожаные хлысты, такие же беспощадно черные, как оружие его товарища. Ярко-красным светились острые кончики и раздутые узелки, которые, казалось, должны вот-вот лопнуть. Эти пухлые шарики, будто лампочки на гирлянде, располагались на равном удалении один за другим. Хлысты неестественно двигались, казалось, незнакомец держал в руках живых трепыхающихся змей. Оружие этих двоих выделялось своим гротеском, эффект усиляла черная дымка, которая местами клубилась, вихрилась и стелилась по бледным пальцам и асфальту.
Борис так внимательно разглядывал неприятелей, что не заметил, как в левой руке Виктора появился пышущий тьмой одноручный топор, а в правой –тяжелая сталь черного револьвера. Но рассмотреть его оружие не удалось: в тот момент для юноши оно было размытыми кусками металла, хотя, в отличие от вражеского, не дымило.
«Капюшон» с заведенной за спину дубиной, сверкая сумасшедшей улыбкой, возник над Виктором. Татуировщик выстрелил в противника с хлыстами и, не двигаясь с места, поднял вверх топор. Бичи закрутились и с металлическим звоном встретили пулю, оставив за собой шлейф красного дыма. Острие топора вошло в бьющую часть дубины. Мастер справился с силой удара, даже плечом не повел, развернулся и пнул неприятеля в живот, отбросив к зданию тату-салона. Звук падения тела, припечатанного дубиной, напоминал взрыв и эхом растекся по всему куполу. Борису показалось странным, что отброшенный даже не закряхтел, – не из камня же он сделан. Юноша увидел, как топор, застрявший в оружии врага, развеялся вспышкой черного густого чада.
Два выстрела накрыли непроглядной дымовой завесой перекрестие двух хлыстов. Борис, не спуская глаз с прибитого дубиной, пододвинулся ближе к спине Виктора, практически прижался к ней. Револьвер метнулся в сторону бесчувственного тела, но застыл на полпути. Щупальца обвили толстую сталь дула и одним рывком отбросили татуировщика в неподвижную машину.
