Прошлым летом этот безбашенный грифон доставил коменданту массу хлопот. Он сбежал из Академии и отправился купаться в море. Голышом. Хотел ощутить единство с природой, с кем не бывает.
И всё бы хорошо, но одежду Алассара украли, а коменданту обо всём доложили, и в итоге Зург гонял бедолагу по внутреннему двору, пока тот сверкал своим… кхм-кхм… грифоньим достоинством перед старшекурсницами. Впрочем, девочки остались довольны.
— Господин Алассар тоже должен присутствовать, — сухо произносит Камнегрыз. — К сожалению. Он встанет рядом с вами.
Я снова улыбаюсь, пытаясь казаться милым и не злить его ещё больше. Мадлен говорила, что у меня очаровательная улыбка — вот сейчас и проверим, как она работает.
— Простите, господин Камнегрыз, я так опечален смертью Гал… доброй госпожи Галгалеи, что порой не ведаю, что несу.
— Понимаю.
— Тяжелые выдались дни.
— О, не то слово.
— Я обязательно постою у гроба. Это мой долг как студента «СУМРАКа».
— Спасибо, господин Кадум.
— Есть ещё пожелания?
Он медлит, потом кивает.
— Да. Всем нужно прийти в одежде небесно-голубого цвета.
Ну вот зачем я спросил, а? Кто тянул меня за язык?
Похороны в небесно-голубом, что за чушь? Они там спятили с горя, что ли?
Мне только чудом удаётся сдержать возмущение. Я стискиваю зубы и продолжаю улыбаться, но будь я проклят, если делаю это просто так.
— Господин Камнегрыз, теперь, когда мы обсудили мертвых, давайте обратим внимание на живых. Видите ли, у одной моей подруги проблемы с проживанием…
Комендант оживляется. Он славится своей любовью к порядку и безопасности в Академии.
— Что за проблемы? Насколько серьезные? Почему я не знаю?
— Госпожа Деверо слишком скромна, чтобы беспокоить вас «по пустякам», как она сама говорит. Но всё очень серьёзно. Дело в том, что у неё страшная аллергия на… на масляные краски!
Гоблин хмурится.
— На краски? Так пусть не рисует.
— Но она живет в одной комнате с моей невестой, Мадлен Шантиль. Думаю, вы слышали о ней. И когда Мадлен практикуется в живописи, госпожа Деверо буквально задыхается! Вы бы видели, как это жутко. Её кожа становится красной, глаза слезятся…
— Кошмар! Бедная девочка! Нужно скорее подыскать ей другую комнату. Не хватало только, чтобы у нас ещё кто-то умер.
— Я тоже так считаю, господин Камнегрыз.
Внутри меня всё ликует. Зург сам это предложил, формально я тут ни при чем.
— Вы же поможете госпоже Деверо? Только учтите, эта девушка — воплощение смирения. Она наверняка будет отнекиваться, говорить, что всё в порядке, но эти её приступы… Поймите, мы с Мадлен ею так дорожим…
— Да, я подумаю, что можно сделать. Но только после похорон, там ещё прорва дел.
— Разумеется. После похорон, где я постою у гроба, не так ли?
Зург понял меня, а я его. Мы посылаем друг другу вежливые кивки и расходимся.
Я радуюсь, что хотя бы от одной проблемы удалось избавиться. Уверен, что Мадлен так будет спокойнее. А уж Лизель-то как начнет бесноваться, загляденье.
Впервые за эти сутки у меня поднимается настроение.
— Ты не всесильный, Брам, — передразниваю я Лизель. — Это в Идригасе ты сын герцога, а тут просто студент… Ну-ну.
Позади меня снова слышится голос Зурга.
— Господин Кадум, постойте! Да постойте же! Нам нужно прояснить один момент.
Я раздраженно вздыхаю, закатывая глаза. И сразу же натягиваю на лицо очередную улыбку. Ещё немного, и начнут болеть скулы.
— Что такое, господин Камнегрыз?
