– Для кого? Для английского патриота? Или для немецкого офицера? – спросил Миллар, отмечая про себя, как на лице, прежде столь выдержанно-спокойном, проступают признаки волнения.
– Для обоих. Если англичанину больно видеть такую опасную слепоту, то вид военной беспомощности раздражает и отвращает солдата.
– А как же наш флот? – сердито спросил Миллар, перед лицом столь сурового осуждения вынужденный выступить на защиту того, что сам в глубине души критиковал. – Его вы вообще не берёте во внимание? Разве одно его существование не служит отчасти оправданием нашего самодовольства?
– Отчасти. Что же до оправдания, то я снова возвращаюсь к тому, что уже сказал: мы тешим себя иллюзиями прошлого, которого больше не существует. Когда-то мы могли спокойно спать, не имея пехоты, с одними лишь кораблями в качестве нашего оплота, – теперь не так – не потому, что они стали менее могущественными, но потому, что их одних уже не достаточно. Мы всё ещё господствуем на морях, но уже не безраздельно, мы сможем быть уверены в себе, когда будет доказано, что никакие объединённые военно-морские силы других государств – а вы согласитесь, что такое объединение не кажется чем-то несбыточным – не смогут возобладать над нами. А до тех пор, не следует слишком-то полагаться на своё превосходство.
– Может быть и нет, но я всё-таки полагаю, что ситуация не так плоха, как вы изображаете. Не упускаете ли вы такой элемент, как качество? Или возможно вы настолько пропитались немецким духом, что не в состоянии оценить наши национальные преимущества? – Миллар гневно смотрел на своего соотечественника. – Вы сомневаетесь, что один наш солдат стоит двух вражеских?
– Напротив, я думаю, он стоит трёх или даже четырёх. Льщу себя надеждой, что не национальное предубеждение заставляет меня считать, что англичанин – идеальный солдат, лучше всех в мире приспособленный для битв, не только физически, но и морально. Наши достоинства – продолжение наших недостатков. Так, ослиное упрямство – ужасное качество, но на поле боя оно становится преимуществом. Майор Грейффинген был совершенно прав, говоря, что англичане – прекрасное сырьё для изготовления солдат. Я бы сказал, что каждый раз, когда Англия, изучив вопрос, отвергает воинскую повинность, Европа испускает вздох облегчения. Нет, нет, вопрос не в качестве, вопрос в количестве! Я знаю, что этот вопрос именно сейчас не обсуждается. Успехи буров сейчас заставляют забыть обо всём. Несмотря на «новые» методы ведения войны, что сейчас входят в моду, я остаюсь при своём старомодном мнении, что, каким бы ни было качество, один к двум – это плохое соотношение, один к десяти – безумие, один к двадцати – самоубийство. Однако именно в этих соотношениях мы пытаемся противостоять миру. Вы когда-нибудь отдавали себе отчёт в значении простой арифметики? Вся британская армия целиком – это едва три немецких корпуса, не говоря о том, как далека она от их прекрасной организации, благодаря которой любое соединение корпуса готово ударить в любой момент. А у нас двадцать три таких боеспособных единицы, даже Австрия, менее одной пятнадцатой части от всей территории Великобритании, имеет пятнадцать, таких же эффективных и в такой же готовности. У Франции – двадцать семь, а Россия удовлетворяется тридцатью пятью, притом потенциально может иметь столько, сколько захочет. Вы знаете, что для того, чтобы разместить корпус на поле, с полной амуницией, транспортом и провизией, требуется самое большее десять дней и одна подпись? Вы знаете, что в Германии, при военном положении, один солдат представляет одиннадцать местных жителей, в России – шестнадцать, в Австрии – восемь, а в Великобритании, при всех брошенных в дело ресурсах, один солдат замещает пятьсот девять человек.
