Наши лучшие дни - страница 53

Появилась луноликая Джанет: улыбка прежняя, обе тарелки на предплечье, чудом держатся. Вызвала в Дэвиде новый приступ раздражения – чего скалится, и зачем эти фокусы, вовсе они тут неуместны. Взяла бы просто по тарелке в каждую руку.

– Что еще для вас добыть, ребята?

Дэвид взглянул на жену. Она расстелила салфетку на коленях, точнее на том их небольшом участке, который был не занят животом. Откинула со лба прядь волос, вонзила вилку в маринованный огурец – неестественно голодная, послушная требованиям наполовину сформировавшего существа, которое, родившись, компенсирует матери все разочарования.

– Сто тысяч долларов и машину времени, – сказала Мэрилин.

Улыбка сползла с лица Джанет. Мэрилин вгрызлась в огурец.

Дэвид поспешил исправить ситуацию:

– Еще пару салфеток, пожалуйста.

Джанет исчезла.

– На будущий год… – заговорил он, под столом коснувшись колена Мэрилин. Они это уже обсуждали – как она весной возьмет академку, будет с малышом дома, а осенью возобновит занятия. – На будущий год мы снова попробуем, мы трое.

Мэрилин не ответила.

Он, уже в одном белье, сидел в постели спиной к изголовью и ждал, пока жена уложит дочку. Мэрилин вошла и начала раздеваться, отвернувшись от него, будто стесняясь, будто он не муж ее, а какой-нибудь тренер по плаванию, сексуальный хищник. Но вот, словно ставши собой прежней, она влезла в его футболку – из-за разницы в росте футболка ей почти до колен – и легла рядом, встревоженная, но счастливая, любящая с поправкой на материнство. Новая Мэрилин все норовила погладить Дэвида меж лопаток, волосы ему взъерошить, в лоб чмокнуть за завтраком. Теперь вот руку его взяла, обняла и держит у груди, как плюшевого зверя.

– Ты заметил – Венди теперь не все время кулачки сжимает.

Дэвид был совершенно очарован двухмесячной Венди, пьян от любви к ней, обескуражен бесконечностью ее потребностей, беспомощен перед загадкой крошечного личика. К вечеру он выматывался сильнее прежнего, но сам факт усталости казался правильным, справедливым, ведь насыщенный рабочий день стал поводом ждать главного – общения с дочкой. Но Дэвиду очень не хватало жены – ее заботливости, энергичности, неиссякаемой страстности. Она одна умела рассмешить его, сама будучи полусонной.

Он поцеловал ее в макушку:

– Завтра понаблюдаю.

– Задание тебе на воскресенье, – произнесла Мэрилин и вдруг замолчала. – А завтра вообще воскресенье? Господи, я совсем счет времени потеряла. Когда именно? И этого не помню, представляешь?

– А что вообще есть время? – изрек он с философским видом, но Мэрилин не улыбнулась.

– Ты очень устал?

Ну и как отвечать? Обычно их прелюдии обходились без диалогов.

– Вообще-то искра жизни во мне еще теплится. А в тебе?

Мэрилин поцеловала его, как бы прощупывая почву:

– Во мне тоже. Я подумала, может, мы…

Разумеется, перспектива близости с женой его завела. Пресловутые восемь недель прошли, их дочке пятьдесят девять дней. Дэвидова рука скользнула Мэрилин под футболку, стала продвигаться вверх. Мэрилин словно окаменела.

– Подожди, Дэвид. Давай лучше мы… лучше я… – Она вдруг оседлала его. – Что, если так? – Прильнула к его губам. – Или, если хочешь, я могу… если только ты не… – Теперь она приподнялась и отвернулась, говорила куда-то вбок: – Если ты не против, я… я это сделаю… – Она подвинулась ниже.

– О чем ты? Милая, иди ко мне. – За руки он притянул ее к себе на грудь.