Обидами, заполнив свою душу,
Поверьте, он нигде не пропадёт,
И если здесь его никто не слушает,
Где слушать будут – он всегда найдёт.
Кого ославить надо – он ославит,
Кого прославить – он и тут как тут.
Потом и сам начнёт поэтов править,
И звание ему потом дадут,
И разрешат издательство возглавить,
Где лучших никогда не издадут…
И в звёздный час, достигнув всё, что можно,
И всех поэтов настоящих загнобив,
Он вдруг умрёт. Ведь в жизни всё возможно!
И в путь последний с плачем проводив,
На первом поминальном заседании
Вдруг кто-то спросит: а покойный кто?
– В партийных не работал он изданиях,
Но всем в ЦК знакомцем был зато!
– И говорят ещё, что был поэтом,
Народным вроде. И на даче жил,
С самим генсеком. Много пил при этом.
– Жаль, раньше нам никто не доложил…
Не знаю, почему, но я не верю
Не только в справедливость – и в слова:
Я тоже вхож в высокие был двери,
И у меня кружилась голова
От перспектив и всевозможных званий,
Но у меня их не было, и нет,
Ведь всё равно я был бы самозванец
Среди придворной челяди тех лет…
Проснулся, а вокруг гробы, гробы…
Закрыл глаза и снова только тьма,
Что это? Сон? Ирония судьбы?
А, может, просто я сошёл с ума?
Когда не сплю, выходит, не живу,
А, может, это я лежу в гробу?
Когда засну, вся жизнь, как наяву,
Кого винить? Себя? Или судьбу?
Бессонницу позвать бы в доктора,
Излечит вдруг от моих странных снов?
Жаль, что она к другим ушла вчера,
Считая, видимо, что я вполне здоров
И что пока не выжил из ума…
И снова ночь. И снова тишина,
И фонари на улице горят
И полная в окне, как блин, луна.
Открыл глаза – там с косами стоят…
…В нарядах белых, явно, что не люди,
И явно я не сплю. Так, где же я?
А если сплю, то почему не будит
Меня давно умершая родня?
Дай, Бог, хотя бы половину
Тех лет, что я уже прожил…
И пусть добра я не нажил,
Но даже в этой жизни длинной
Совсем другого я хотел:
Дружбы хотел, но так случилось,
Дружбы мужской не получилось,
Или я что-то проглядел…
Друзья остались, но друзьями
Я, вряд ли, их могу назвать,
Чтоб снова в гости всех позвать,
Но не придут они и сами —
Жизнь оказалась штукой сложной,
Давным – давно иллюзий нет.
Один – давным-давно клеврет,
Второй – отъявленный безбожник,
А третий – им не судия,
Ведь этот третий – это я…
…Могу судить себя лишь только,
И от того тебя прошу,
Дать время мне, и я решу,
Как наказать себя, на сколько,
Как всё исправить, чтоб они,
Себя вернули мне однажды
Или себя им я, не важно,
Чтобы в оставшиеся дни
Ошибки молодости нашей
Не тяготили душу нам
И не мешали нашим снам,
А там, и умирать не страшно…
Когда-то не было России,
А Русь уже была века,
По небу синему носились,
Как и сегодня, облака,
Вставало солнце над столицей,
И также просыпалась Русь —
И русские повсюду лица,
Но от чего же в сердце грусть?
Не от того ли, что Россией
Увы, забыт, сей славный град…
Но здесь, похоже, не забыли,
Как на княжение просили
Тысячелетие назад
Его приплыть к ним из варягов,
Русь от набегов защитить
И быть здесь первым русским князем!
И, значит, здесь столице быть!
И там, где в Ладогу впадает
Могучий Волхов, вырос град…
Но кто-то до сих пор страдает,
И время то забыть бы рад,
В себе увидев претендентов
На первый главный русский трон.
И толпы из интеллигентов
Вновь поднимают плач и стон,
Что мол, не Рюрика, а Кия
Стать князем пригласил народ,
И что не Ладога, а Киев
Столицей стал! Такой разброд
И до сих пор в умах, похоже…
Пора б оставить всё как есть.
