Папа
вышагивает вперед, а муж трусливо пятится назад.
—
У тебя со слухом проблемы?
—
Нет, — Марк вскидывает перед собой руки. — Ярослав Никитич, мне всего лишь
нужно…
—
Слушай, — раздражается папа, на лбу вздувается венка. Да… я по-прежнему торчу
на улице, а Яна с Аней успешно затолкала в авто. — Я даю тебе возможность
убраться отсюда невредимым, а ты с бараньим упрямством нарываешься на конфликт.
Ноги руки дороги? Тогда вали. Отныне общение у нас с тобой будет только в таком
формате, понятно?
Марк
рискует сохранностью своей физиономии, когда с мнимой бравадой направляется к
моему отцу, тщетно пробуя приблизиться ко мне и ребятам.
—
Женя, ты должна меня выслушать. Прошу, давай поговорим… — он бегло
переглядывается с взбешенным его дерзостью тестем и сглатывает. — Наедине.
—
Повторяться не буду, — папа со злостью тычет в него указательным пальцем,
разворачивается и идет к машине. — Женя, — хмуро смотрит на меня, открывая
дверь с водительской стороны, — садись. Не разговаривай с ним.
Я
выполняю родительское поручение, долго вожусь с ремнем безопасности, удерживая
в поле зрения мечущуюся на месте фигуру мужа. Зачем он пришел? Зачем ему мы?
Тогда он мог остаться, но предпочел уйти за Аделиной.
Сознательно,
или нет, он выбрал... не нас.
А
теперь вдруг возникла острая нужда во мне и детях?
АДЕЛИНА
Прошлым
вечером
Едва
я успеваю закончить свою программу, вползая в раздевалку на дрожащих от
усталости ногах, едва сдираю с лопаток тяжеленные белые крылья,
инкрустированные стразами — элемент сценического костюма — передо мной откуда
ни возьмись вырастает Рита с улыбкой до ушей.
—
Ангелочек мой, наш VIP
запросил твой танец. Передохни несколько минуток, припудри носик, макияж
подправь, и топай к клиенту, — ее голос звучит непривычно воодушевленно.
Отворачивается от меня к гримерному зеркалу, рыщет на заваленном косметикой
столе в поисках помады вишневого оттенка и наносит на губы поверх старого слоя.
— Крылья свои не забудь.
А
я так хотела скорее вернуться в съемную квартиру, прыгнуть в свой мягкий
домашний костюм и отключиться до завтра.
—
Кто клиент?
—
Твой фанатик, — задорно подмигивает Рита, как будто это должно меня обрадовать.
За
несколько месяцев работы здесь у меня появилось немалое количество поклонников:
некоторые всегда оставляют щедрые чаевые и не требуют взамен чего-то
сверхъестественного, а кто-то путает приличный клуб с притоном, за лишние
несколько тысяч требует встать на колени и ублажить по полной программе.
Предел
того, на что я соглашаюсь — эксклюзивный танец тет-а-тет с клиентом. Смотреть
можно, трогать нельзя. Как правило, никто не нарушает установленные рамки и не
позволяет себе лишнего… по крайней мере, физически. Но нередко бывает и так,
что отдельно взятые индивидуумы, считающие себя властелинами мира, думают, что
имеют право поливать нас, танцовщиц, зарабатывающих на жизнь честным и тяжелым
трудом, грязью, принуждая к сексуальным утехам, ведь заплатили за это
(заплатили за танец).
Клиентам
запрещено домогаться и лапать работниц «Золотого каймана», но в рамках
исключения девочки разрешают некоторым «любимчикам» переступать границы
дозволенного за нескромные комиссионные. Но не в моем случае. Несмотря на вид
деятельности, который кормит меня и покрывает счета, я брезглива к
прикосновениям посторонних.
—
Один танец, и я домой, — предупреждаю я Риту.
