— Годовой.
Даша называет
сумму.
— А я могу самостоятельно
выбирать массажиста? — озадачивает ее брюнет.
— Да…
Он кивает и вновь
прикладывает карту к терминалу.
Даша просит его
данные.
— Бессонов Тарас
Павлович…
Где же я слышала
эту фамилию? Она на слуху.
Не родственник ли
он чиновника, метящего на пост губернатора области?
Попрощавшись с
Дашей, я покидаю здание и сталкиваюсь с неизбежным, но крайне неприятным
обстоятельством в лице Марка. Каждый мускул в моем теле коченеет.
Марк отходит от
«джипа», торопливо следуя в моем направлении.
— Ты внесла меня в
ЧС? На звонки не отвечаешь, и дети тоже… — сходу вываливает на меня поток
претензий. — Вот так просто берешь и рубишь, даже не дав мне шанса все
объяснить?
— У меня нет
никакого желания вдаваться в подробности твоей связи с ней… — я так и не
набираюсь смелости произнести ее имя вслух.
— Женя…
— Марк, нет, — я
выставляю перед собой руки, прикрывая глаза, и с усилием, будто раздвигая в
стороны увесистые портьеры, размыкаю ресницы. — Если ты приехал сюда, чтобы
кормить меня ложью, лучше не начинай.
— Я… —
заикнувшись, Марк смотрит в беззвездное темное небо и издает резковатый смешок.
— Между мной и Аделью…
— Марк, — уже
бессильно молвлю я. — Остановись. Ян же все видел и не притворяйся, будто этого
не было.
Муж проглатывает
остаток фразы, вперяя в меня застывший взор.
— Твой сын... —
мне не хватает дыхания, чтобы закончить предложение. Держа за плотно стиснутыми
зубами прогорклую досаду, я смотрю в его вытаращенные глаза. — Ты хочешь
убедить меня в том, что сыну что-то померещилось? Ты забыл, в каком состоянии
он был? Ты забыл, до чего ты его довел?! После всего ты смеешь разыгрывать
спектакль, выставляя себя жертвой? Господи… — я хватаюсь за волосы и
лихорадочно мотаю головой. — Какая же я дура. Почему не заметила раньше? Как
долго вы спали у меня за спиной? Когда все началось? Почему, Марк?
Вопросы
беспорядочно льются рекой. Обида выжигает глубокие полосы на сердце. Одна часть
меня бьется в агонии и жаждет получить ответы, а другая с утешающей лаской
внушает бессмысленность этого. Не хочу разочаровываться больше. Боюсь, что
впаду в крайность.
— Я подаю на
развод. Не рассчитывай, что дети останутся с тобой.
— Нет, нет, Жень,
— он вторгается в мое пространство и накрывает ладонями плечи. — Я… Я… —
впивается зубами в нижнюю губу, роняет голову. — Прости. Прости, — с силой
впивается в меня пальцами. — Я так виноват… Жень, — дергает головой вверх,
нанизывая на одичалый от схлынувшего лавиной чувства вины взгляд. — Женечка, —
судорожно вбирает ртом воздух, — что мне сделать, чтобы ты меня простила?
— Исчезни, —
холодно изрекаю я и стаскиваю с себя его руки.
Марк
подкашивается, падает передо мной на колени и, невзирая на сопротивление,
крепко обхватывает за талию.
— Дай мне шанс, —
умоляет этот бессовестный. Прицепился, как клещ. Не оттащить! — Один шанс,
прошу тебя. Я все исправлю.
— Что ты собрался
исправлять? Все разрушил до основания.
— Ты и дети — все,
что у меня есть!
— Были, —
поправляю я, глядя перед собой в пустоту. — Мы у тебя были.
— Нет… — он
наглухо заперся в отрицании. — Нет…
— Козел, —
выцеживаю я с отвращением и ударяю его кулаком по плечу. — Какой же ты козел.
Почему она, Марк? Почему из сотен тысяч женщин именно она?!
Меня сносит
волной-цунами в эпицентр штормового торнадо, вновь размалывающего мой мир в
щепки. Губительная ярость отравляет нутро, заливая кровеносную систему
высокотоксичным ядом.
