И тут же выкидываю козырь, который берегла до последнего:
— А что, если бы на месте этого маленького Димки был ваш сын?
После этой фразы он дергается, будто ему дали пощечину. Вырывает свою руку из моего захвата. Поворачивается ко мне спиной и чуть склоняет голову набок, задумавшись.
Проходит минута, другая. Тишина уже становится гнетущей. Я выравниваю дыхание, отдышавшись, и осознание того, что может произойти дальше, топит сознание. А вдруг за такое самоуправство Иван Павлович скажет мне увольняться? С ним-то я не посоветовалась. Прежде чем идти к руководителю клиники. А что, если Дамир Рустамович сейчас скажет писать заявление об уходе? Мол, такие непрофессиональные девчонки, радеющие за всех и каждого, ему не нужны.
Но вдруг происходит немыслимое. Удивительное. Долгожданное.
Дамир Рустамович оборачивается ко мне, смотрит в глаза пару секунд, а потом улыбается натужной, неискренней улыбкой.
— А знаете, Наташа... Михайловна. Вы правы. Мы должны спасать жизни, а не отнимать их. Тем более детские. Я выпишу все документы. Подпишу бумаги. Иван Павлович все организует.
— Не может быть! — ахаю, приложив руку ко рту. — Спасибо, спасибо, спасибо!
Хватаю его сухую ладонь и начинаю трясти в бешеном рукопожатии, отчего мужчина, кажется, приходит в небольшое недоумение, но через мгновение его лицо разглаживается, и он с улыбкой реагирует на мои яркие эмоции.
Вылетаю из его кабинета в таком приподнятом настроении, что готова расцеловать весь мир. Не может быть, чтобы все удалось сделать так просто. Это невероятно, чудесно, божественно! Я рада так сильно, что хочется приплясывать и кричать на весь город о своей немыслимой победе.
Пишу сообщение Ивану Павловичу, рассказывая обо всем, что случилось, добавляю в конце миллион восклицательных знаков и иду переодеваться.
Моя смена закончилась. Все дела на сегодня я сделала, отчеты заполнила уже давно. Да и после операции на ране у этого хама чистой воды, что явился сам по себе из ниоткуда ко мне в операционную, главный врач разрешил идти домой, будто бы я сделала невесть какое важное дело.
Оправив платье на талии, ловлю свое отражение в зеркале. Странно, и чего я под конец такого насыщенного и удачного дня вспомнила про этого наглого, беспринципного, злобного мужчину? Пусть катится себе колбаской по Малой Спасской, нам такие в обществе не нужны.
Захлопнув дверь, выхожу в коридор, медленно иду до ресепшена. Регина уже улыбается мне, протягивая журнал, где нужно расписаться, сдавая ключи.
— Какие планы на вечер? — интересуется она, как всегда. — Вы сегодня настоящий супермен. Дамир Рустамович позвонил, сказал, что нужно сделать, вызвал к себе Ивана Павловича, они обсуждают, как действовать и откуда лучше взять донорский материал для мальчика.
— Супервумен! — поправляю ее с улыбкой.
— Точно, — смеется она. — Супервумен.
— Иногда после тяжелых переживаний типа беседы с толстым кошельком мне нужно чисто девочковое развлечение.
— Караоке? — подмигивает Регина. После отрицательного покачивания головой строит дальнейшие предположения. — Вино в баре? Танцы?
— Нет, — наклоняюсь ближе, и она тянется вперед, чтобы не пропустить и звука.
— После тяжелой недели я иду в свадебный салон и начинаю примерять платья. Парня у меня нет, и, похоже, еще долго не будет, но именно в свадебном салоне я думаю, что моя жизнь похожа на жизнь обычных девушек, и это помогает мне удержаться на плаву. И сейчас я отправлюсь туда. И, кстати, там тоже угощают шампанским.
