В тот вечер я гулял по Невскому. Направлялся в «Стокманн» или «Галерею» – поболтаться по магазинам, выпить кофе, киношку посмотреть. Нормальный день – кажется, среда. И вдруг я увидел себя в отражении витрины. Обычно я себе нравился, вроде как за модой следил и вкус какой-никакой имелся. Но тогда я увидел в витрине молодящегося смехотворно-нелепого старика – из тех, над которыми сам тихо посмеивался в каком-нибудь баре на Рубинштейна. Ну знаете таких – пузатых, в узких джинсах на толстую жопу. Они обычно попивают с уставшим видом бокальчик вина за барной стойкой, а потом подкатывают к пьяненьким малолеткам, чтобы нести им чушь. Сорокалетние мудаки-неудачники, всеми когтями цепляющиеся за молодость, которой у них не было. В тот день на Невском проспекте я с ужасом понял, что и сам такой же. ТАКОЙ ЖЕ. Холодный пот прошиб мое дряблое тело.
Я и женился, когда понял, что отгулял на полную катушку. Сели батарейки, а менять их уже не хотелось. В один прекрасный день я проснулся с диким похмельем, посмотрел на себя в зеркало, принял холодный душ и, если честно, так и написал в своем несуществующем дневнике: «Все, Роберт, хватит».
После пива перешли на финскую водку с лакрицей. Закусывали селедкой. И по мере того, как мы пьянели, и Заур все больше говорил, мне казалось, что рыбины в тарелке смотрят на нас пустыми очумелыми глазами. На меня напала икота.
Заур вбивал в поисковике имена актеров и рок-звезд и после каждой прочитанной биографии вслух представлял, какое у него или нее говно.
– Эх, жаль, не осталось кала Боуи или Высоцкого! Представляешь, их уже нет, а какашки – вот они: лежат себе тепленькие на полке!
– Кал вне времени, – я продолжал икать и отвечать рекламными слоганами.
На Невском, пока ждали такси, пили мерзкий кофе в какой-то пропитанной неоном забегаловке. За стойкой скучала девушка с холодными скулами.
Она увидела в моем бумажнике фотографию сына. Древний черно-белый снимок. Лето, море и все такое. Он счастливый ковырялся в песке.
– Смешной! – сказала она.
– Малышом он любил бегать по пляжу голышом, – я вдруг вспомнил те прекрасные деньки.
– Малышом – голышом? Чудесная рифма!
– Вы это сейчас серьезно или как? – спросил я.
– Или как, – она улыбнулась и положила на поднос две чашки кофе. – С вас – 320 рублей, желательно наличкой и без сдачи.
На мониторе крутили документалку о животных. Кит ныряет в облако планктона. Закадровый голос сообщает: «Рачки-прилипалы нарушают форму тела кита – обтекаемого, выверенного миллионами лет эволюции – вынуждая его тратить больше сил на путешествие по океанам».
– Вот зачем мы прожили этот день? – спросил Заур, когда я принес ему латте.
– Он еще не закончился. Осталась пара минут для подвига, – ответил я, а потом зачем-то пропел:
– Нас ждет огонь смертельный!
– В том-то и штука, что нас НЕ ЖДЕТ огонь смертельный! В том-то и штука! – отрезал Заур и отодвинул стакан. Больше он к нему не притронулся.
Пыл его давно поутих, и на смену пришла характерная для такого типа людей апатия. Все у них как на американских горках – то движуха, то спячка.
– Все, погнали – завтра или уже сегодня тащиться в Ольгино к Пеликанову. Люксовое дерьмо не терпит грусти! – Заур хлопнул меня по плечу.
– Кал не для слабаков, – добавил я.
Так и закончился этот вечер. Лучше бы я остался дома.
Когда ехали в такси, Заур спросил:
– Роб, чего-то хочешь? Не сейчас, а вот вообще. Ответь, не задумываясь.
