Наглец грустно усмехнулся:
— У всех свои причины, моя красавица. Кто-то имеет причины, чтобы выйти на дорогу, а кто-то — проезжать ночью через лес Тронсе…
Луиза пыталась вырваться, но это вызывало на лице главаря лишь улыбку. Впрочем, как и на рожах факельщиков, которые услужливо стояли рядом, давая больше света. Происходящее доставляло им удовольствие.
— По-вашему, никто в целом свете не проезжает по лесу ночью?
— Отчего же, сударыня. Тот, кто очень торопится. В таком случае, каковы же должны быть ваши грехи, если вы так стремитесь в обитель, чтобы скорее отмолить их?
— Они, уж точно, не страшнее ваших. Поэтому желаю вам тоже, как можно скорее, озаботиться спасением души.
Главарь вновь усмехнулся:
— Пожалуй, вы правы, моя красавица. Я так и сделаю… только, как следует, согрешу напоследок, чего и вам желаю. Господу милее один раскаявшийся грешник, чем толпа постных праведников. — Он дернул Луизу на запятки кареты: — Здесь будет лучше. Подальше от глаз вашего почтенного батюшки.
Луиза похолодела, морозцем пробрало до корней волос:
— Вы не посмеете! Пустите меня!
— Ну… — мерзавец снял перчатку и провел по ее щеке шершавым пальцем: — Все вы так начинаете. А потом умоляете остаться.
— Пустите, прошу! Во имя всего святого. Не губите.
Он усмехнулся:
— Так вы еще девица… какой ценный клад. Я бы советовал вашему батюшке быть осмотрительнее и не возить такое сокровище со столь ничтожной охраной. Тем более, по ночам.
Слезы наворачивались на глаза. Луиза колотила слабеющими руками в широкую грудь мерзавца:
— Если в вас есть хоть капля чести, оставьте меня.
— Оставлю, — он усмехнулся. — Потом непременно оставлю.
Вдруг Луиза вздрогнула всем телом, услышав другой мужской голос.
— Оставите сейчас же, раз дама об этом просит!
Мерзавец неожиданно замер, его наглое лицо исказилось страхом. Снова послышался тот же голос, приятный и насмешливый:
— Сейчас я начну считать до трех, и с каждым счетом вы, месье, станете делать шаг назад. Вы, двое, — он обратился к факельщикам, — воткните факелы в землю, бросьте оружие и отойдите на пять шагов. Иначе в вашем предводителе появится дыра. Вы окружены, господа, поэтому не советую делать глупости. Вы, за каретой, отпустите этого господина, иначе мои люди пристрелят вас прежде, чем вы дернетесь. Это будет глупая смерть.
В доказательство этих слов где-то совсем рядом прозвучал выстрел, который окончательно убедил негодяев.
Сердце Луизы отчаянно забилось — наверняка они отпустили отца. Этот незнакомец приказывал так, что ослушается разве что совершенный безумец. В его тоне было столько уверенности и какой-то скрытой силы, что хотелось безоговорочно довериться. Она с восторгом осознала, что неожиданный спаситель стоит позади разбойника — в отсветах факелов видела широкие поля его шляпы, но не различала лица. Судя по всему, он целил в спину наглеца из пистолета или острием клинка. Луиза повернула голову: факельщики растерянно таращились на главаря.
Тот прошипел:
— Чего встали? Делайте, что говорят… живо!
Разбойники отступили даже дальше, чем требовалось. На землю упали кинжалы и пистолеты.
Незнакомец повысил голос:
— Анри, собери оружие.
Тут же из темноты выскочил шустрый паренек, быстро пробежался и вернулся с приличной добычей. В неверном свете факелов казалось, что он очень молод, почти мальчишка. Лет пятнадцать, никак не больше.
Снова приказ:
— У этого тоже.
