Незнакомец опустил руку, лишая Луизу опоры:
— Имею ли я честь говорить с герцогиней де Ларош-Гийон?
Луиза молчала, понимая, что все это чудовищная ошибка. Но не знала, как вести себя дальше. Как безопаснее? Отрицать или соглашаться? Такое высокое имя либо спасет, либо погубит… Если с герцогиней, судя по всему, они намеревались обращаться довольно почтительно, станут ли церемониться с дочерью захудалого барона? Она все еще бессильно молчала, и мерзавец принял это молчание за утвердительный ответ. Он коротко кивнул, приветствуя, но, скорее, в качестве издевки. В этом жесте не сквозило почтением.
— Отдайте то, что вы везете, мадам. И мы избавим вас от своего общества, не причиняя вреда вашим людям.
Так это грабители? Их заботят багажные сундуки? Луиза кивнула:
— Берите все, что хотите.
Мерзавец жестом подал команду, и двое факельщиков живо стащили с запяток кареты дорожный сундук с нехитрым содержимым. Они рылись, сваливая вещи прямо на землю. Внимательно рассматривали гребни для волос, но в итоге швырнули их в общую кучу. Потом обшарили экипаж и доложили главарю, что ничего не нашли.
Тот цокнул языком, уставился на Луизу, щурясь:
— Предсказуемо… Мадам знает толк в тайниках…
Он надвигался, и Луиза была вынуждена в ужасе попятиться.
— Отдадите сами, или желаете предоставить это мне? — его темные глаза азартно блеснули в свете факелов. — Я охотно проверю этот тайник. Собственноручно.
Намек был вполне прозрачным — мерзавец намеревался обыскать ее. Дальше вести эту игру было глупо. Луиза облизала губы:
— Вы ошиблись, сударь, я не мадам де Ларош-Гийон. Я мадемуазель де Монсо, а это, — она кивнула в сторону, — мой отец. Барон де Монсо дю Рошар. И наш слуга. Мы едем в Брез, в обитель. Молиться.
Разбойник сначала недоуменно смотрел в пустоту, потом словно очнулся, оглядел Луизу растерянным взглядом, отстранился почти брезгливо.
— О да… Всему виной темнота и мое неважное зрение. Какая же вы, к дьяволу, герцогиня! Если вы — герцогиня, то я, — он хрипло хохотнул, — король!
Луиза с облегчением выдохнула. Уже намерилась подбежать к отцу, раз недоразумение разрешилось, но мерзавец резко подался вперед и прижал ее к карете всем телом. Дышал прямо в лицо винными парами:
— Она поехала через Ла-Перш, верно? — в голосе слышалась ярость.
Луиза уперлась руками в его бычью грудь, пытаясь оттолкнуть:
— Я не знаю. Богом клянусь! Я никогда не встречалась с герцогиней Ларош-Гийон. Мы с отцом едем из Рошара в Брез. В монастырь. Забирайте все и позвольте нам продолжить путь.
Главарь поджал губы:
— Клянусь душой, вы лжете, сударыня. Иначе, какого черта вы всем святым семейством шатаетесь по ночным дорогам? Практичные и благоразумные люди находят в подобном случае постоялый двор. А заботливые отцы берегут своих… девиц. Конечно, если у девиц еще осталось что-то, что можно было бы сберечь. Стало быть, вы все уже растеряли?
Грязный намек был омерзителен. Луиза бы с удовольствием влепила этому ничтожеству пощечину, если бы только могла освободить руки.
— Вы отвратительны.
Мерзавец навалился еще сильнее:
— А вы чертовски аппетитны, клянусь душой! И чтобы вам было спокойнее, сударыня, спешу сообщить, что я дворянин.
— Дворянин, который промышляет на дорогах, марая дворянскую честь? — Луиза понимала, что слова могут быть опасными, но не находила в себе благоразумной выдержки. Она была глубоко оскорблена.
