Длинный рабочий день Василия Ивановича стал вмещать посещение сауны и спортзала, вечерний ужин в ресторане и нерегулярный секс в служебном кабинете или случайной квартире. Ранее такой образ жизни был доступен только бандитам, научным сотрудникам и преподавателям, но никак не инженерам и конторским работникам. Именно бывшие «научники» и «преподы», занявшись бизнесом, легко перенесли туда старые привычки некоторой расслабленности заодно с креативностью – заставить их отсиживать ровно по восемь часов на одном месте было невозможно. Так сформировался неповторимый стиль русского бизнеса, вместе с арго, вмещающим блатной жаргон и множество англицизмов, а в рабочем городе N вместе с новыми многочисленными церквями и часовнями появились обширные курортно-торговые кварталы, где среди рабочего дня с беспечным видом фланировали хорошо одетые мужчины и женщины. И бывший безработный инженер Василий Иванович Черняев, ругавший нуворишей и проходимцев, загубивших прекрасную страну, которую мы потеряли то ли в 1991, то ли в 1917, то ли ещё в 1861 году, вовсю пользовался плодами новой жизни, принесённой в N достижениями научно-технического прогресса и радикальных капиталистических реформ.
4.
Большую часть своей жизни Василию Ивановичу Черняеву было некогда. То он бежал на работу (которая, надо сказать, не вызывала у него отвращения), то с работы торопился домой, к семье. В советское время было принято говорить, что, когда с радостью идёшь на работу и с радостью возвращаешься домой, – это и есть счастье, но Черняев об этом не догадывался. А если бы ему сказали об этом, то, наверное, не согласился, как и большинство российских граждан. Для счастья им надо что-то ещё, что-то иногда совсем неожиданное, типа победы сборной России по футболу в мировом чемпионате. И много других фантастических желаний загадочным путём попадают в их головы, а голова Черняева в этом смысле ничем от них не отличалась.
Сложный период закрытия шахты и безработицы плохо повлияли на семейные отношения Василия Ивановича. Он стал угрюм и раздражителен, и хотя это продолжалось всего полгода, но прежняя семейная гармония так и не восстановилась.
Раньше, когда и он, и его жена работали в одной отрасли, они часто обсуждали своих начальников и сослуживцев, были в курсе дел друг друга. После перехода жены в Сбербанк она перестала рассказывать Василию Ивановичу о том, чем занимается, но ещё интересовалась делами на шахте. Когда Черняев устроился на комбинат, он тоже стал мало говорить о своём производственном быте.
Оставались дети, но сын после окончания школы уехал из N, а дочь больше делилась своими подростковыми проблемами с матерью и только иногда обсуждала с Василием Ивановичем различные исторические сюжеты. Для математики, физики и естественных наук у неё были репетиторы. Черняев перестал торопиться домой.
При этом у него не возникло мыслей обзавестись новой семьёй, новыми детьми и начать весь круг жизни сначала, отнюдь. Василий Иванович, склонный к самоанализу, сделал другой вывод – настала осенняя пора жизни, идёт естественное охлаждение. Пора копить деньги к пенсии.
Всё это могло бы сделать Черняева тяжёлым человеком, однако этого не произошло. Его внутренний мир мало интересовал окружающих, а сам он туда никого особо не приглашал. Зато Василий Иванович продолжал с любопытством осматриваться вокруг себя, не переставая удивляться. Способность разглядеть что-то новое, сохраняющаяся в человеке зрелого возраста, вещь редкая, а дополненная желанием понять других людей – редчайшая. Черняев слыл интересным собеседником и компанейским человеком. А поскольку он, с одной стороны, не лез к труженицам капиталистической торговли с очевидными намерениями, а с другой, никогда не отказывался от этих намерений, оказавшись наедине, за ним закрепилась репутация дамского угодника.
