может, из одной из них будет стрелять мой дядя! Я не
удержался и стал глазеть, как завороженный. В этом я
был не одинок: заинтересовались все, кто стал случайным свидетелем транспортировки пушек из Горького на
фронт. Водители грузовиков повыскакивали из-за рулей,
разминая кто ноги, кто шею, и устало пошли, переговариваясь – кто сразу на привал, кто разводить костер, чтобы приготовить поесть, а кто охранять колонну. Я бочком, незаметно подобрался поближе к пушке, чтобы рассмотреть получше. «За родину!» – было выведено на совсем новеньком, зеленом, но уже заляпанным дорожной
грязью теле одной. Тут я заметил, что охранник наблюдает за мной, и драпанул подальше.
На следующее утро я вновь отправился в путь, но
уже один, утешая себя тем, что идти осталось всего ничего – каких-то 85 километров. Когда я прошел несколько
километров по шоссе, рядом со мной притормозил грузовик, перевозивший какие-то металлические штуки. Дверь
кабины отворилась.
– Подвезти? – предложил высунувшийся в нее мужчина. Я был чрезвычайно рад такому обороту дел и без
лишних уговоров вскочил в кузов со своим узлом – место
рядом с водителем было уже занято. На разбитой дороге
сильно трясло, так что я подскакивал на ухабах, а железки громыхали и катались, норовя придавить мне ноги, но
это было все равно намного лучше, чем идти еще пару
дней пешком.
Под Горьким водитель остановился и человек, которого
он подвозил в кабине, вышел. Водитель заглянул в кузов.
– Куда в Горьком путь держишь? – спросил он меня.
– На 92-й завод.
– Да ладно! – удивился водитель. – Это судьба: я тоже еду на 92-й. Подкину.
Мне захотелось расцеловать его от радости. Я перебрался в кабину, рассказал, зачем еду в город, и всю
оставшуюся часть пути водитель учил меня, куда идти на
заводе и кого нужно спросить. Оба уставшие от дорожного молчания, мы никак не могли наговориться.
– Думаешь, возьмут тебя? – засомневался водитель. –
Не зна-ай…
– А то! Конечно, возьмут! – горячился я. – Я упрашивать буду, в ногах валяться, я требовать буду! Кулаком по столу стучать! Я что угодно буду, но домой не
вернусь!
Тут я увидел, что мимо нас пронеслась табличка с
надписью: «Горький», и притих. В городе я был впервые!
Горький ошеломил меня. Своим высоким ростом и
статностью многоэтажек. Своей широтой чистых проспектов. Своим голосом – нет, полифонией голосов сотен
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
