– Ты кто такая? – спросил он строго, но Настя уловила в его голосе тревогу и сразу поняла, чем она вызвана – он догадался, что она могла подслушать его беседу.
– Я – никто, – признала она. – Просто помогаю по кухне.
Но Егора ответ не удовлетворил. Он взял ее длинными холодными пальцами за подбородок и вынудил поднять голову. Настя изо всех сил старалась не смотреть ему в глаза, но их космическая синева притягивала ее, гипнотизировала, подчиняла и лишала воли.
– Я где-то тебя видел? Признавайся, где? Кто послал тебя шпионить? Маргарита?
– Я хозяйка офиса, – не в силах противиться, окунулась Настя в безграничный космос его глаз, поэтому голос ее прозвучал как будто извне, снаружи колодца, в который она упала. – Вы видели меня в кабинете Маргариты несколько дней назад, когда я устраивалась на работу. Странно, что вспомнили, – добавил за Настю кто-то другой – кто-то бесстрашный и острый на язык.
– И она приказала следить за мной? – Егор все еще крепко держал Настю за подбородок, не давая возможности вынырнуть в реальность.
– Я слежу за тем, чтобы не убежало молоко и не подгорели сырники, – ответила Настя и ударила ребром ладони по его запястью. Он не ожидал нападения и сразу отпустил ее.
Настю выбросило на сушу, и она судорожно, с облегчением вздохнула. А Егор посмотрел на нее с удивлением. Ей удалось разрушить четвертую стену.
– Допустим. А здесь ты что делаешь?
– Готовлюсь вам прислуживать, – честно ответила она. – Я могу идти?
– Иди, – Егор, казалось, все еще был в замешательстве. – Зачем они тебя взяли?
Настя пожала плечами.
– Я хорошо готовлю.
– Сейчас увидим… хозяйка, – хмыкнул он, развернулся и, не оглядываясь, удалился.
***
За столом во время ужина хозяйничала нездоровая тишина, в которой ложки тоскливо звякали, достигая дна тарелок. Хозяев обслуживала в основном Настя. Помощь Степана заключалась в том, что он стоял у двери с непроницаемым лицом, постарев из-за напускной надменности дворецкого сразу лет на десять.
Кроме Маргариты и Егора на вечере памяти присутствовал большой, установленный на мольберт портрет Светы (теперь уже Настя не млела от ее красоты, зная, как на самом деле выглядела покойная), и отец Маргариты – старик, покрытый коричневыми пятнами времени, с широкой белой салфеткой, заложенной за воротник, которая делала его невидимым для окружающих, списанным со счетом, еще по какой-то нелепости живым, экспонатом музея истории этого дома. Между подачей блюд он дремал, но, когда Настя выкладывала на его тарелку еду, оживал и принимался жадно есть, как проголодавшийся мальчишка после долгого летнего дня, проведенного на улице.
Единственное, что отвлекало Настю от работы, это внимательный взгляд Егора, который следовал за ней на протяжении всего вечера, но стоило Насте попытаться его поймать, как он ускользал, точно ей все привиделось.
Несмотря на то, что увлекательной беседы не получилось, Маргарита вставила несколько дежурных фраз о погоде, похвалила ужин и спустя полтора часа, к облегчению Насти, встала, чтобы отвести отца в комнату. Егор немедленно вызвался помочь. Но уже в дверях обернулся и, убедившись, что кроме Насти никто его не видит, показал рукой знак, будто следит за ней.
На секунду Насте показалось, что он флиртует.
Пока Настя убрала со стола, пока вымыла посуду и расставила ее по местам в буфете, время перевалило за полночь и о возвращении домой нечего было и думать.
