А вот у незнакомца упряжь на звере была богатая. Серебро и синие камни сверкали на ремнях и нагруднике кота.
Представила, что видит сейчас этот чужак, который всё так же внимательно смотрел на меня. Стало так стыдно, что захотелось бежать со всех ног. Я невольно попятилась.
- А кстати, почему вы меня до сих пор боитесь? Я такой страшный? – дружелюбно поинтересовалась пустота. Не сделав попытки догнать. Даже не пошевелившись. И я снова замерла, так и не сделала следующий шаг.
Сглотнула комок в горле.
- Не знаю. Вы же не показываетесь…
Невидимый чужак не отвечал. Мне показалось, что колеблется.
- Думаю, в следующий раз вы меня увидите.
Это вряд ли, ответила я мысленно, чтобы не злить незнакомца. Потому что до самого вечера я планировала сидеть безвылазно в своей избушке. И от первой-то встречи с этим чужаком едва богу душу не отдала! Предпочла бы обойтись без второй.
Вслух сказала совсем другое:
- Ну, раз не будете колдовать, тогда вряд ли в деревне станут так уж бояться. Если, конечно, свою… ручную зверушку не возьмете с собой.
- Клык – ты слышал? Тебя ручной зверушкой обозвали! – со сдержанным весельем отозвалась пустота.
И я снова не могу сделать шаг, как собиралась.
Потому что странный он, чужак. Не держит, не ловит… не наслаждается моим страхом. Наоборот, как будто пытается успокоить.
И… я с удивлением понимаю, что страх и правда куда-то ушёл. Не насовсем – совсем не бояться я уже разучилась, кажется. Особенно за минувший год. Но… затаился, по крайней мере.
Может, это от бессилия что-то изменить в своей жизни. Инстинкт самосохранения отупел и стал отключаться. Но в этот раз я не отшатываюсь и не вскрикиваю, даже когда огромная ушастая голова тычется мне в плечо. А потом шершавый кошачий язык протяжно лижет щёку.
Кошка всегда остаётся кошкой, судя по всему. И любит, когда её хвалят.
Я рискнула – и поднесла руку к огромной морде. Хотел бы – уже давно сожрал.
Кот довольно сощурил серебряные глаза и оглушительно замурлыкал, когда я робко провела от носа ко лбу.
- Ну вот, так-то лучше, - довольно проворчала пустота.
А потом кот поднял голову, посмотрел куда-то в сторону и издал короткое вибрирующее мяуканье.
- Хм… и правда, нам пора! – проговорил незнакомец. – Клык учуял добычу. Так что, пожалуй, мы сначала поохотимся. Деревенский скот трогать не станем, не бойтесь. Клык у меня «зверушка» воспитанная.
Почему-то снова слышу улыбку в том, как он вернул мне мои же слова о коте.
Стою и растерянно смотрю на то, как мимо проходит пушистый зверь, потёршись об меня боком и махнув на прощание длинным хвостом. Больше мохнатая туша не закрывает меня от ветра, и он снова вцепляется мне в капюшон, трепет волосы.
Я так подавлена и растеряна из-за охватившего меня вдруг острого чувства одиночества, что даже забываю сопротивляться.
Когда мои руки снова берут две горячие ладони. Решительно, властно. Словно заранее пресекая попытки спорить.
Сжимают, греют…
Потупившись, краснея с головы до ног, ощущаю на заледеневших пальцах жар чужого дыхания.
Незнакомец дышит на мои покрасневшие, почти отмороженные уже руки, и чувствительность постепенно возвращается ноющей болью.
И молчит.
Я отнимаю руки, прячу под плащ.
- Спасибо… и прощайте!
- До встречи! – бодро заявляет пустота. И цепочка следов начинает удаляться. - Вернусь вечером. Ждите.
Вечером?!
Только тут я спохватилась.
Вечером же начнётся Праздник женихов! Ему нельзя! Никак нельзя на этот праздник… Он же не знает наших обычаев! Да его там вмиг окольцуют, и оглянуться не успеет, как окажется женатым на какой-нибудь дочке Первого охотника! У того как раз две в подходящем возрасте…
