Он передал бутыль хозяйке дома и деликатно пожал ей руку. Остановил настороженный, с подозрительным прищуром взор на Нике, от чего той стало не по себе.
«Лет этак под семьдесят господину банкиру», — определила она его примерный возраст. Банковское дело связано с множеством рисков, поэтому от банкиров требуется особая осторожность. Взгляд у него намётанный, профессиональный. От всех и всегда ждёт подвоха. Осторожный, недоверчивый.
«Бдительный дедуля», — поставила она окончательный «диагноз» Герриту ван Ромпею.
Решив, что дочь хозяйки дома для него опасности не представляет, банкир протянул ей коробку:
— Сладости. Примите в знак уважения и нашего знакомства, — он скупо улыбнулся, обнажив на миг редкие жёлтые зубы.
— Спасибо, не стоило беспокоиться, — сказала Ника, передавая коробку Хенни. Опустила глаза, стараясь больше не встречаться с ним взглядом.
— Ну как же не стоило, — возразил пожилой мужчина. — Молоденькие девицы любят сладости.
Зато губернатор был ему полной противоположностью — крупный, полный, с густой шевелюрой, с гладко выбритыми щеками, громкоголосый и улыбчивый. Суетливый и шумный. Высокий жёсткий воротничок подпирал его тройной подбородок и не давал опустить голову ниже некоторого предела, и мужчине приходилось при разговоре склоняться, как в поклоне.
Госпожа Маргрит выглядела весёлой и всем довольной. Улыбалась гостям искренне, с достоинством, голос негромкий, уверенный. Её причёску украшала воздушная чёрная кружевная наколка с бледным розовым камнем. Из того же комплекта на ней красовались золотые серьги-капли, крупное кольцо и ромбовидная брошь, которая смотрелась богато на платье цвета бордо с белым стоячим воротником.
Ника невольно сравнила госпожу Маргрит со своей матерью. Если бы Илону Витальевну обрядить в такое же платье и увешать дорогущими ювелирными украшениями, то эти мужчины, включая Якубуса, уже через полчаса знакомства с ней, наперебой бы пытались единолично завладеть её вниманием. Девушка вздохнула. Как её мать живёт без неё? Скучает ли? Ника скучала.
Она тронула на запястье скромный браслет из мелкого жемчуга с лёгким розовым перламутровым отливом. Такие же серьги выгодно оттеняли бархатистость чистой кожи Руз, не отвлекали внимание от нежного румянца на её щеках, подчёркивали белизну зубов и сочную свежесть алых губ.
Госпожа Маргрит пригласила гостей пройти в гостиную.
Ника отстала. Переминаясь с ноги на ногу, поморщилась: «Туфли... чёрт бы их побрал!» С нелепыми огромными синими бантами! Не могла понять, как можно носить такую неудобную обувь? Какой криворукий сапожник её шьёт? То ли они были узкие, то ли коротковаты, но их хотелось сбросить с ног и вновь обуться в домашние туфли без задников.
Якубус взял её под руку, направляя за матерью. Наклонившись к её уху, еле слышно сказал:
— Благодарствую, сестра, — улыбнулся подхалимски, елейно, спешно вложив в её ладонь крупную серебряную монету.
Ника не преминула напомнить:
— Надеюсь, ты помнишь о данном мне слове.
Якоб поспешно отвернулся, сделал вид, что не слышал слов сестры. Перехватил инициативу у матери, указывая гостям на накрытый стол, приглашая отобедать.
Госпожа Маргрит поравнялась с дочерью, сжала её руку и тихо заговорила:
— Руз, милая, постарайся не испортить вечер своим кислым видом. Якобу крайне важна эта встреча.
Она заглянула в лицо дочери. Убедившись, что та внимательно её слушает, продолжила:
