Николо-Угрешский монастырь - страница 17

И это не было прихотью священника. Еще патриарх Иосиф вменил в обязанность попам бороться со скоморохами и народными играми. Позднее и в царской грамоте Алексея Михайловича запрещались игрища, увеселения, пение «бесовских песен», прием в доме скоморохов и медвежьих поводырей.

В 1652 году Аввакуму пришлось спасаться бегством от прихожан. Он отправляется в Москву, и государь велел поставить его в Юрьевец-Повольский протопопом. Служба его закончилась тем, что через восемь недель на него восстал весь город. Его среди улицы били батожьем и топтали бабы и попы, которых он унимал от блудной жизни. Как пишет Аввакум, его, чуть живого, спас городской воевода с пушкарями. На третьи сутки Аввакум, покинув семью, ушел в Москву и уже не возвращался на свое место… В Москве он явился к протопопу московского Казанского собора Ивану Неронову, остался у него жить и даже во время его отлучек правил его церковью.

Довольно скоро он по совету друга присоединился к кружку древлего благочестия, куда входили царский духовник Стефан Вонифатьев, сам молодой царь Алексей Михайлович и Никон. Однако это не помешало позднее Никону отсылать своих бывших друзей в глубинку, в отдаленные монастыри. Одним из первых был отправлен в ссылку И. Неронов, выступивший против троеперстия и реформ. А потом за челобитную в его защиту взяли под стражу Аввакума.

Так впервые протопоп ощутил на себе тяжелую десницу власти. По указу царя было велено Аввакума с семьей «за его многое безчинство» сослать в «Сибирский город на Лену». Сибирская ссылка затянулась на долгие одиннадцать лет. Тобольск, Енисейск, Братский острог… Аввакум и там оставался непримиримым к насилью, не страшась говорить правду власть имущим. От той ссылки на его теле остались «язвы беззакония» – следы от кнута палача, который на Долгих порогах по приказу воеводы А. Пашкова бил протопопа за письмецо, осуждавшее воеводу за жестокое обращение с людьми.

Когда в 1664 году после отстранения от власти патриарха Никона Аввакум вернулся в столицу – государь встретил его довольно благосклонно. Протопопу предлагали любое место и звали в духовники и на Печатный двор хотели посадить справщиком, чтобы тот с ними «в вере соединился». Однако уговоры не помогли. Аввакум написал царю резкую челобитную, и вскоре его отправили в очередную ссылку в Пустозерск. В декабре протопопа привезли на Мезень с семьей и домочадцами (всего 12 человек). Из-за трудного зимнего пути ссыльных оставили в Мезени.

Позднее протопоп вспоминал: «Привезли в Мезень и полтора года держали. А потом одново к Москве поволокли да два сына со мной съехали».

В начале марта 1666 года Аввакум некоторое время находился на увещевании в Кремле на дворе у митрополита Павла Крутицкого, где незадолго до того держали дьякона Федора Иванова. У осужденного дьякона нашли выписки из старых книг и «еретические» письма Аввакума. Федора с пристрастием допрашивали о дружеской переписке с протопопом…

Кроме того, известно, что дьякон подавал челобитную об освобождении Аввакума царскому духовнику Лукиану, но тот с великою яростью бросил ее в глаза подателю. В декабре 1665 года на допросе Федор объявил о том, что не служит по новым служебникам, т. к. «они не согласны со старыми», и был посажен на цепь.

Среди старообрядцев дьякон Федор Иванов был самым умудренным в книжных науках. В течение долгих лет он изучал печатные, рукописные русские, украинские, болгарские и сербские книги и считался авторитетным ученым и противником реформ Никона. Собору он подготовил ясное и аргументированное письмо в защиту старой веры.