Няня на месяц, или Я - студентка меда! - страница 21
– Вы ещё даже не знаете какая! – я копирую его выражение лица, выпрямляюсь гордо и, захлопнув дверь, ухожу.
Мне фиолетово, что он обо мне думает.
Я всё также не люблю детей, меня раздражают монстры-суслики, и я не горю желанием с ними сидеть. Вот только даже эти монстры не заслуживают четыре стены с утра до вечера в больничном кабинете и полное одиночество.
В этом я уверена.
8. Глава 7
– Алла Ильинична, поликлиника уже работает! – раздражённое рявканье Кирилла Александровича раздаётся даже раньше, чем дверь открывается полностью и вместо соседки он лицезрит меня.
Впрочем, моя персона градус его раздражения не понижает, добавляет лишь изумление. Очень сильное изумление, от которого Красавчик перестает вытирать волосы полотенцем и опускает руки, дабы недоверчиво выдохнуть:
– Штерн?!
– И вам доброе утро, Кирилл Александрович, – я улыбаюсь, очень старательно улыбаюсь, и руку от звонка скромно убираю.
И вот взглядом убивать меня не надо.
Иммунитет к вашим уничтожительным и пристальным взглядом я ещё на втором занятии выработала, когда вы засекли, как мы с Элем отколупываем от черепа пластилин и лепим снеговика.
– Я ведь сказал, что приходить больше не надо, – он цедит с тем же раздражением, хмурится и смотрит мрачно.
И дверь за моей спиной приоткрывается со зловещим скрипом.
Заставляет обернуться, забыть достойный аргументированный взрослый ответ, который я готовила всю дорогу.
– Кирюша, я каптоприл нашла и лизиноприл заодно. Мне врач наша, на участке, Катенька, хорошая девочка, сказала их. Помнишь, я тебе познакомиться предлагала? – шаркая тапками в сторону Лаврова и самозабвенно читая инструкцию, озабоченно интересуется Алла Ильинична. – Мне Катюша их тогда назначила, но я вчера забыла. И вот что сейчас делать, а?
Вопрос повисает в воздухе.
А я первый раз в жизни вижу, как нервно дёргается глаз у обычно невозмутимого – разнесённая квартира не в счёт – Красавчика.
– Алла Ильинична… – спокойным, а от того, куда более жутким голосом, начинает он.
Но соседка его перебивает, вопрошает требовательно:
– Пить или не пить, Кирюша? Две таблетки, получается? Или одну?
–… я не терапевт, – успевает вставить зубовой скрежет Кирилл Александрович.
Вот только его игнорируют.
Продолжают интересно:
– Я, правда, только поела, а их, вроде, натощак надо… И что-то одно… Или вместе?
– Идите к… Катюше, она вам всё объяснит. Я опаздываю, Алла Ильинична!
– И я не поняла: под язык или глотать? Какие-то точно были под язык, я помню, Кирюша.
Алла Ильинична таки замолкает и на «Кирюшу» глаза поднимает.
Глядит с умирающей надеждой, которая умирает окончательно, заменяется горящим любопытством, ибо мою скромную персону она наконец замечает. Переводит враз оживший взгляд с меня на полуголого и мокрого Кирилла Александровича.
Дверь открывать он побежал, кажется, прямо из ванной.
– Ой… – Алла Ильинична отступает, а инструкция – каптоприл или лизиноприл? – выпадает из её рук.
Остаётся незамеченной.
– Я невовремя, да?
И не знаю, что с давлением, но зрение при такой гимнастике для глаз у нее точно должно быть отличным, просто превосходным.
У неё самой голова не кружится от столь стремительного – Лавров-я, я-Лавров – туда-сюда?!
– Невовремя, – Кирилл Александрович отрезает сухо.
И в подтверждение его слов в квартире что-то звучно и звонко грохается, а следом слышится радостный голос Яна:
– Кирилл, тут аквариум сам упал! И разбился.