Сюжетное время повести делится на две части, сообразно тому же принципу родства: то, что было при старом, мудром Мерче, и то, что было после:
«Прежде объединял всех старик Мерча. К нему относились с уважением, слушались беспрекословно, и семья казалась единой, дружной. Старика не стало, и каждый начал жить сам по себе» [2;73].
Можно подойти к двухчастному делению сюжетного времени с иной точки зрения:
первая часть – действия Маймы,
часть вторая – противодействие ему со стороны остальных героев повести.
Начало противодействию положит Илир.
А после того, как Майма посадит мальчика на цепь, даже мать Хона обратится к Мяд-пухуче с тем, чтобы та вернула радость обитателям чума.
И это, несмотря на то, что Мяд-пухуча защищает прежде всего хозяина чума.
Любая просьба, идущая вразрез воле хозяина – это вызов ему и Великим.
Иногда сюжетные узлы повести представляют собой целые метаморфозы.
В сцене похорон Сэроттэто он, человек, превратится в память.
Варнэ в эпизоде, следующем за сценой убийства Сэроттэто, превратится из сумасшедшей в разумную.
Метаморфозы воплощаются и в более крупных единицах, чем эпизод.
Такова новелла о превращении Едэйне в сумасшедшую Варнэ.
И легенда о голубых великанах – это легенда о превращении великанов в скалы от непосильной думы о том, как победить человеческую злобу.
Основная же метаморфоза повести (превращение ребенка в пса и вновь в человека) становится сутью цепи сюжетных узлов.
Сюжетные узлы в этом случае представляют собой стадии метаморфозы.
Первая стадия метаморфозы – завязка сюжета: Майма решает сделать из Илира урода, страшнее, чем его собственный сын.
Следующая стадия метаморфозы – эпизод, где Майма, воспользовавшись жалостью Илира к избиваемому псу, посылает мальчика гнать оленей вместо Грехами Живущего.
Стоит выделить сцену, где хозяин запрещает Илиру говорить:
«В голосе сироты Майма уловил не только усталость, но и ненависть. Он подошел ближе и прошипел:
– Ты будешь бегать весь день! Все дни. И еще… я не хочу слышать твоего голоса!
– Как?!
– Теперь ты должен молчать. <…> Я буду бить за каждое слово. Вот так!» [2;70—71]
Майма совершит и самый последний шаг в своей попытке превратить человека в пса.
Он посадит ребенка на цепь.
«И даже сейчас Майма хотел только стукнуть мальчика, чтобы спокойно вернуться в чум, но вдруг увидел глаза сироты: ненависти в них было больше, чем страха. Казалось, что тот, опередив хозяина, ударил первым, не поднимая руки.
Скрипнув зубами, Майма несколько раз обмотал Илиру ногу выше ступни и, хотя знал, что мальчик не убежит, крепко затянул узел, будто привязывал хитрую, умную собаку» [2;78].
Но в этой сцене заканчивается тот этап метаморфозы, который осуществляется по воле Маймы.
Далее превращение будет осуществляться по воле Илира.
По воле существа, вновь обретшего радость жизни.
А радость приходит от осознания того, что он не одинок.
Ощущение родства дает ему пес Грехами Живущий.
Единственное во всем стойбище существо, не побоявшееся гнева Маймы.
Грехами Живущий ненавидит людей.
Но он приходит к Илиру, чтобы выразить свое сочувствие, чем вызывает радостный монолог мальчика:
«– Мы теперь будем жить вместе. Вдвоем. Согласен? Я думал, что ты никогда не придешь ко мне и я всегда буду один. <…> Мне хорошо сейчас, и я радуюсь, что не умер» [2;80].
Обратное превращение (из собаки в человека) начнется в сцене охоты.
Сцена охоты исключена в издании 1983 года (издательство «Современник») [2].
