Кучер, не оборачиваясь, лишь кивнул и потянул вожжи. Карета тронулась, её скрипучие колёса громко застучали по булыжнику, казалось, привлекая всеобщее внимание.
Я села в самом тёмном углу, обмирая от собственной храбрости и прижимая к груди мешочек с драгоценностями, словно пытаясь унять бешеный стук сердца. А что, если кто-нибудь узнает? Это может очень плохо сказаться на репутации… А что, если я не найду Уитмора?
Каждая кочка, каждый поворот казались вечностью. Мысли продолжали путаться: страх быть узнанной, ужас перед тем, что я собиралась сделать, стыд за свой поступок, за своё прежнее поведение — и леденящий душу образ Эдмунда Хардфорда, стоящего лицом к лицу с Чарльзом, держащим в руке шпагу или даже пистолет…
Его рука… Боже, его рука…
— Пятый дом, мэм, — донёсся сквозь окошко глухой голос кучера.
Я сунула ему монету, не считая.
— Ждать не надо, — быстро выпрыгнула на тротуар, едва не поскользнувшись на мокрых камнях.
Дом лорда Уитмора возвышался мрачным монолитом в ночи. Колонны парадного входа казались тюремными решётками, а окна верхних этажей были погружены во тьму, лишь внизу, в прихожей, тускло мерцал газовый рожок, отбрасывая жутковатые тени. Респектабельность места лишь усиливала моё ощущение собственного падения. Что я делала здесь ночью, в одиночку? Одно неверное движение, один случайный свидетель — и моя репутация, честь семьи, всё будет уничтожено безвозвратно. Но мысли о завтрашнем рассвете, о возможном исходе дуэли были сильнее страха позора.
Я обошла дом, отыскивая служебный вход.
Вот он — неприметная дверь рядом с калиткой, ведущей, как я надеялась, в сад. Отчаяние, холодное и липкое, подкатило к горлу. Улица была пустынна, лишь ветер шелестел листвой где-то выше. Собрав остатки мужества, я дёрнула за ручку колокольчика у служебной двери.
В щели приоткрывшейся двери показалось сонное, недовольное лицо пожилого слуги в помятом жилете поверх ночной рубашки. Он щурился, разглядывая ночную гостью.
— В такой-то час? — буркнул он хриплым от сна голосом. — Кого надо?
Я лишь глубже натянула капюшон, чтобы никто из слуг не смог рассмотреть моё лицо. Слуги знают всё и видят больше, чем кажется, это я знала с самого детства.
— Пожалуйста, — голос мой предательски задрожал, несмотря на все усилия, — передайте лорду Уитмору… Скажите, что его ждёт в саду посетительница… Срочно. Это… это касается завтрашнего утра. Он поймёт.
Слуга смерил меня долгим тяжёлым взглядом — от спутанных прядей волос, выбившихся из-под капюшона, до подола платья, промокшего по краю. Взглядом, полным немого осуждения и циничного любопытства. Он молча кивнул, и дверь захлопнулась перед моим носом.
Я отпрянула, а потом замерла, прислушиваясь. А потом метнулась к калитке, полускрытой зарослями плюща, и обнаружила её, по счастью, незапертой. Проскользнула быстро внутрь и стала ждать.
Сад был небольшим, аккуратным, но ночь превращала его в лабиринт чёрных силуэтов. Мокрые после недавнего дождя, листья кустов блестели тускло, словно глаза ночных зверей. Воздух был насыщен запахом влажной земли, прелых листьев и сладковатым, дурманящим ароматом каких-то невидимых в темноте цветов.
Я выбрала самое тёмное место — глубокую нишу у высокой каменной стены, заросшей цепким плющом. Прижалась спиной к холодной, шершавой поверхности, чувствуя, как дрожь пробирает всё тело, несмотря на накидку. Ладонь, сжимающая бархатный мешочек, стала мокрой от пота.
