Её слова повисли в воздухе. Намёк был слишком прозрачен и ужасен, он был просто неприличным! «Любимый»? «Свою леди»? Это могло погубить меня в глазах света! Я почувствовала, как кровь отливает от лица, оставляя его бледным и ледяным, а веер в моей руке задрожал так, что кружева затрепетали. Я открыла рот, чтобы что-то возразить, опровергнуть, защититься, но слова застряли. Ужас и ярость парализовали меня. Леди Кармайкл наблюдала за этой сценой с притворной озабоченностью, но в уголках её губ играла всё та же хитрая усмешка. Для них в этом не было ничего странного — просто новая сплетня. Вряд ли они хотели меня унизить, скорее — они сами довольно легкомысленно относятся к подобному, так что думают, что и я так же смотрю на ситуацию.
Но для меня было не так! Боже, для дочери маркиза эта ситуация просто неприемлема. Миссис Торнтон сделала резкое движение, готовая вступиться, но что она могла сказать против столь прямых намёков?
И в этот самый миг, когда я почувствовала, что вот-вот провалюсь сквозь землю от стыда и бессилия, дверь ложи снова открылась.
В проёме появилась высокая, безупречно прямая фигура капитана Хардфорда. В одной руке он держал поднос с двумя хрустальными бокалами лимонада, в другой — свою шляпу. Его спокойный изучающий взгляд мгновенно охватил всю сцену: мои побелевшие щёки, дрожащий веер, предвкушающую улыбку Клариссы и довольное лицо её матери. Он не проронил ни слова, но его появление сразу поменяло атмосферу в ложе. Легкомысленная заинтересованность дам Кармайкл наткнулась на непроницаемую стену его холодной, абсолютной сдержанности.
— Леди Кармайкл, мисс Кларисса, — произнёс он, делая безупречный, но лишённый всякого тепла поклон. — Какая неожиданная честь видеть вас в нашей скромной ложе. Я принёс лимонад для мисс Грей и миссис Торнтон. Не помешаю ли я вашему… разговору?
Он поставил поднос на маленький столик у стены и развернулся к посетительницам. Леди Кармайкл слегка откинулась на спинку стула, её довольное выражение сменилось настороженной вежливостью.
— Капитан Хардфорд! Как кстати! — воскликнула она слишком громко и неестественно. — Мы как раз беседовали о печальных новостях. О лорде Уитморе. Бедный молодой человек вынужден был так внезапно покинуть нас! Неужели вы ничего не слышали?
Капитан взял один бокал и протянул мне. Его пальцы слегка коснулись моих, и это прикосновение, ощущавшееся прямо через перчатку, почему-то не вызвало отторжения. Наоборот, я начала надеяться, что всё как-нибудь обойдётся. Я схватила бокал, будто он мог укрыть меня от взглядов окружающих.
— Лорд Уитмор? — капитан поднял бровь с таким видом, словно пытался припомнить малозначительного знакомого. — Ах, да. Тот молодой человек, что имел неосторожность на балу у вас, леди Кармайкл, публично и в весьма оскорбительных выражениях отозваться о покойном маркизе Грее, моём друге и отце моей подопечной, — его голос был ровным, но в нём слышалось едва заметное презрение. — Да, я слышал, что он покинул город. Весьма благоразумный шаг.
В ложе воцарилась гробовая тишина. Даже Кларисса замерла, её ротик приоткрылся от изумления. Моё собственное сердце колотилось так, что, казалось, его стук отдаётся в тишине. Он говорит! Он говорит о дуэли! Или почти говорит! Зачем?! Ужас сковал меня по рукам и ногам — неужели капитан готов сдать меня? Теперь все узнают!
