Очерки из жизни советского офицера - страница 5

Приведу один из примеров такого преследования. Как то загорелся ветеринарный пункт, который в то время находился в 20 метрах за кладбищем. Помню, как мой отец самоотверженно принимал участие в его тушении. Но мне это не помогло. На следующее утро за мной приходит милиционер и ведет в сторону пепелища. Рядом со сгоревшим зданием стоит сарайчик. Мне предлагается пролезть в щель, что имеется между крышей и срубом. Не понимая замысла, я сильно старался, но мое тело не желало туда пролезать. И это меня спасло. Оказывается, в этот сарайчик от пожара поместили спиртосодержащие жидкости. И, как водится в таких случаях, часть этих жидкостей испарилась. Первым подозреваемым, как самый старший из известных «бандитов» был я. То, что в этом возрасте я не только не пробовал спиртного, но даже не нюхал его, никого не волновало. Штамп «бандит» предполагал наличие всех пороков.

Сказать откровенно, мы были, конечно, не безгрешны. Но наши грехи заключались в проникновении в чужой сад с нанесением ущерба плодовым культурам. Здесь мы были очень грешны, потому что не было сада-огорода на селе, который бы мы не посетили, исключая свои сады, конечно. Из общей радужной картины выпадает лишь один случай, но и он произошел из-за непонимания нами последствий содеянного. А дело было так. Иногда в село на летнюю практику приезжали студенты Ярославского художественного училища. Так случилось и в то лето. Жили они на почте, в центре села, а днем расходились по окрестностям в поисках пейзажей. Студенты вообще то люди счастливые и беззаботные. Прислонив к дереву графской рощи свои мольберты, они радовались жизни и. видимо, на какое то время, забыли про них и оставили без присмотра. На беду, в этих местах пролегал маршрут наших обычных игр. Увидев мольберты с солидным запасом эскизов, и не обнаружив в пределах видимости их собственников, мы решили попытать себя в этой нелегкой, но интересной профессии. Забрав картины, кисточки и краски к себе домой, мы с присущим вдохновением приступили к работе. От нее нас отвлекли крики на улице, с которыми разъяренные студенты ворвались к нам в дом и стали бить нас с Женькой прямо при бабушке. Похоже, им очень не понравились усы, которые мы успели подрисовать некоторым персонажам. Но красный закат, что я добавил к вечерней церквушке, смотрелся совсем не плохо.

И снова скажу о божьем промысле. Вот эти студенты художники не только писали природу, но и портреты, для чего за деньги приглашали детей позировать. До того несчастного случая с картинами, я тоже ходил позировать и мне понравилась картина с девочкой, написанная кем то в текущую сессию. Она висела на стене, как образец. Напротив почты, где квартировали художники, есть пруд. И как раз с этой девочкой на пруде случилось несчастье. Она не умела плавать, и всегда, купаясь, заправляла в купальник упругий резиновый мячик, который держал ее на поверхности. В тот день, каким то образом, мячик выскочил из купальника. Девочка была недалеко от берега и если бы поплыла к нему, то спаслась бы. Но она решила плыть за мячиком, который выскальзывал и выскальзывал из рук. И случилась беда.

Несмотря ни на что, Вощажниково для меня, как для ребенка, было большим шагом в развитии и, по сути, определило мой дальнейший жизненный путь. Здесь я научился играть в шашки и шахматы, стал читать и читал очень много. Мне до замирания сердца нравились исторические романы. Моим первым романом был «Троянская война и ее герои». Я прочитал его, находясь в местной больнице, куда угодил с почками. В дальнейшем, я перечитывал это роман раз 5-7. Так же моими любимыми книгами были романы «Зори над Русью», «Иван третий – государь всея Руси», «Железный век». В подростковом возрасте, отдыхая на летних каникулах у бабушки, я перечитал все, что было в местной библиотеке про историю. Наши игры от пластилиновых танков и солдатиков так же перетекли в реальную плоскость. Мы мастерили мечи, делали щиты из полукруглых стенок фанерных бочек (такие находили у больницы), самострелы, и даже шлемы из толстого картона, на что уходили все коробки, что имелись в доме и у соседей. Полями наших баталий были двойные кусты, расположенные за кладбищем, а так же большой массив деревьев, расположенный за прудами. Он был огорожен, и там паслись свиньи, которые нам совершать ратные подвиги совсем не мешали. Еще, на дальнем краю малого пруда, что в 50 метрах за нашим огородом, в то время стояла старая мельница, тоже значимое место. Теперь ее нет. В наших играх, кроме трагического случая, произошедшего с Сережей Шишкиным, могла произойти еще одна трагедия, но там бог был на нашей стороне. Во время одного из рыцарских поединков, я выстрелил из самострела в Игоря Яблокова. В то время мы делали самострелы достаточно хорошо, по классике: лук, приклад, цевье с желобом для стрелы. Тетива натягивалась на выступ, на котором лежал кожаный язычок (благо от деда кожи осталось много). Натягиванием язычка производился спуск тетивы (выстрел). Стрелы были разные. Некоторые, над которыми мы успели хорошо поработать, имели на конце гвоздь. Вот такая стрела полетела в Игоря и, пробив картонный шлем, воткнулась ему в лоб. Не припомню каких то истерик по этому поводу – значит все обошлось.