Очерки из жизни советского офицера - страница 4

И последний случай, наверное, самый ужасный, когда волк пробрался на наш скотный двор. Услышав возню и крики животных, бабушка побежала туда и, открыв дверь, была сбита им с ног. Волк же через открытую дверь, не причинив ей большого вреда, убежал восвояси. Бабушка иногда рассказывала мне про своего деда. Он был управляющим в поместье графа Шереметева, любил охоту и часто охотился с графом, загоняя волков. И тогда волки боялись приходить в село. Но графьев в наше время уже не было. Их память хранили развалины в центре пихтовой рощи, которую граф же и посадил. Меня бабушка посылала на эти развалины за известкой, которую она добавляла в корм курицам.

Были у меня в Вощажникове друзья: Женя Большаков, что жил на посаде напротив, Игорь Яблоков, москвич, который в село приезжал только летом к родственникам – нашим соседям, Сережа Шишкин, жил через два дома от нас. Последним в нашу компанию добавился Вовка Колчунов, из крайнего дома на нашем посаде. Из всех перечисленных, кроме меня, да Володи Колчунова в живых уже нет никого. Первым ушел москвич Игорь. Мы даже толком и не узнали, что с ним приключилось. Просто родственники сказали, что он умер и похоронен в Москве. Игорь был хорошим футболистом, по нашим меркам, конечно. Невысокого роста, русый, немного конопатый, из-за чего мы дали ему обидное прозвище «Пескарь». Он, единственный из мальчишек выигрывал у меня в шахматы, но не в шашки, конечно. Мы могли играть с ним в шахматы целыми днями. Но больше всего времени мы проводили с Женей. Можно сказать, что он был моим лучшим другом в том смысле, как мы тогда понимали дружбу. С Женей мы занимались другими делами. Начитавшись книжек про войну, мы буквально грезили войной. Нашим штабом была старая баня, что стояла за огородом. Там, на чердаке лежала военная книга про главные операции Красной армии 1941-1945 гг. Не скажу сейчас откуда она у нас появилась. Книга была потрепанная, с выпавшими листами. Но читать мы умели и ее читали. В результате прочтения на полу деревенского дома появились пластилиновые макеты русских и немецких танков, которые вели беспощадную борьбу между собой. Женя всегда играл за немцев, потому что он был полный и немного походил на тучных и смешных немцев, которых нам показывал советский кинематограф. Он знал два немецких слова «Хальт» и «Хенде хох» и это определяло все. По мере расширения кругозора место танков заняли стройные полки солдат 1812 года в расписных мундирах из разноцветного пластилина. Спектакль поднялся на новый уровень: появились короли, королевы, дворцовые интриги. Женя после армии работал в Ростове, женился на моей однокласснице и умер в 2022 году от сердечного приступа. Похоронен он на сельском кладбище, недалеко от могилы Елены Михайловны, сестры мамы. У него была старшая сестра Люся и младший брат Вася. Люся умерла в младенчестве от сахарного диабета. Вася жив, проживает в Ярославле.

Трагичная судьба сложилась у Сережи Шишкина. Он погиб в свой день рождения, когда мы играли в старой церкви, что стояла на кладбище и была когда-то складом. Его задавило тяжелыми церковными воротами, которые мы в процессе игры, штурмуя крепость, коей являлась эта злополучная церковь, случайно сняли с петель. Сережа полез по воротам наверх, к надвратной щели, чтобы посмотреть, что творится внутри. Его меленького веса оказалось достаточно, чтобы вывести из ворота из равновесия. Когда они рухнули и мы в страхе выбежали наружу, то увидели торчащую из-под ворот руку. Из крайнего дома, что стоял у самого кладбища, к нам бежала и проклинала нас всеми святыми старуха Сима Кестер. Ужас вселился в нас. Все себя от страха, я убежал и спрятался в саду, откуда с опаской наблюдал, что происходит вокруг. На телеге из села везли Сережину мать. Она выла как белуга. Незадолго до этого трагического происшествия Сережа пригласил меня на свой день рождения. По страшному стечению обстоятельств он умер в день, час и минуту своего рождения. Как тут не поверить в божий промысел. Не знаю, сколько лет ему было, но он был младше нас и, поэтому, всю вину за случившееся возложили на нас с Женей. С тех пор, что бы ни происходило в селе, первыми подозреваемыми всегда были мы. А Шишкин дом я обходил другим посадом. Закончилось наше преследование на селе только тогда, когда я стал курсантом военного училища. В представлении сельчан курсант военного училища бандитом быть не мог.