Том как раз проходил мимо старой, уютной книжной лавки с давно выцветшей от солнца деревянной вывеской, когда вдруг заметил его. Человека, неподвижно стоявшего на противоположной стороне улицы, у запыленной витрины небольшого антикварного магазина. Том резко остановился как вкопанный, едва не выронив свой сэндвич. Это был Майкл Грейвс. Без всяких сомнений. То же самое лицо с высоким лбом, те же характерные залысины и редеющие русые волосы, та же самая слегка сутуловатая, нескладная фигура. Не узнать его было абсолютно невозможно. Том видел его почти каждый рабочий день в течение десяти лет.
Но что-то в его облике было кардинально не так. В первую очередь – одежда. Майкл всегда, даже в выходные, одевался невероятно аккуратно, даже педантично – идеально выглаженные дорогие рубашки, начищенные до блеска ботинки, строгий, неприметный галстук. Этот же человек был одет в какую-то сильно поношенную, мешковатую рабочую куртку неопределенного цвета, старые, грязные, вытертые на коленях джинсы и тяжелые, стоптанные рабочие ботинки, густо покрытые слоем засохшей красноватой грязи. И выражение лица… У Майкла оно обычно было либо подчеркнуто нейтрально-вежливым, либо совершенно отсутствующим, пустым. У этого же человека на лице играла странная, неприятная, почти хищная ухмылка. И он смотрел не в витрину антикварного магазина, как могло показаться сначала, а прямо на Тома – через улицу, через неспешный поток редких машин. Взгляд был пристальным, изучающим и насмешливым.
Том почувствовал себя крайне неуютно под этим прямым, вызывающим взглядом. Может быть, у Майкла есть брат-близнец, какой-нибудь непутевый родственник, о котором он никогда не упоминал? Или это просто какое-то поразительное, мистическое сходство? Он инстинктивно хотел окликнуть его по имени, но слова почему-то застряли в горле. Человек напротив чуть заметно кивнул ему, словно здороваясь или подтверждая его догадку, и его странная ухмылка стала еще шире, на мгновение обнажая неровные, пожелтевшие зубы. В этой ухмылке было что-то определенно насмешливое, дерзкое и как будто всезнающее. Затем он резко, без перехода, развернулся и, не оглядываясь, быстрым, пружинистым шагом зашагал по улице и почти мгновенно скрылся за углом ближайшего узкого переулка.
Том постоял еще несколько секунд на тротуаре, чувствуя легкое головокружение и тошноту. Все это произошло так быстро, было таким неожиданным, странным, почти сюрреалистичным. Он быстро перешел улицу, подошел к тому самому месту, где только что стоял таинственный незнакомец. Инстинктивно заглянул за угол. Переулок был совершенно пуст и тих. Никаких следов таинственного двойника. Только душный запах скопившейся пыли и перегретого на солнце старого кирпича.
Том растерянно потер виски. Наверное, ему все-таки показалось. Летняя жара, рабочая усталость, навязчивые мысли о странном поведении Майкла… В таком состоянии легко принять совершенно похожего человека за своего знакомого. Он постарался решительно выбросить этот необъяснимый эпизод из головы, вернуться к своим мыслям об отчете. Но навязчивый образ незнакомца – двойника Майкла в грязной рабочей одежде, с этой жуткой, всезнающей улыбкой – намертво засел в его памяти. Что-то во всем этом было глубоко неправильное, тревожное, почти зловещее. Как еще одна уродливая трещина в привычной, упорядоченной картине мира, которая, казалось, начинала неумолимо рассыпаться прямо у него на глазах. Он поспешил вернуться в прохладу и безопасность своего офиса, изо всех сил стараясь не думать о том, что таинственный двойник улыбался ему так, словно прекрасно его знал. И словно знал обо всех его тревожных мыслях.
